Книга Искушение любовью - Эйлин Драйер

– Он не…

Алекс прикусил язык, вовремя вспомнив, что раскрывать правду о Йене пока не имеет права, и быстро перевел разговор на другую тему:

– Леди Фиона сказала, что это был поджог.

– Это так. Возможно, вам известно, кому могли насолить эти леди?

– Нет.

Алекс подумал, уж не пытался ли он защитить Фиону совсем не от тех, кто ей действительно угрожал. Не те ли люди, на которых он решил опереться, устроили это?

Пытаясь справиться с волнением, он сжал руку в кулак и потер висок. Надо поговорить с Винсом, а также необходимо встретиться с Дрейком, чтобы наконец во всем разобраться.

– Цивилизованный человек не мог такое сотворить,  – заметил констебль, с осуждением покачивая головой. – Тем более зная, что их брат погиб… уж не важно как.

Алекс в очередной раз сдержал острое желание защитить Йена и лишь сказал:

– Я должен увезти женщин отсюда.

– Возможно, немного погодя, милорд,  – возразил полицейский, подходя ближе.

Алекс резко взмахнул рукой, как бы отсекая возражения:

– Мой дом на площади Сент-Джеймс, и я всегда к вашим услугам. Но оставить этих женщин в сгоревшем доме без защиты я не могу. Вы хотите взять на свою совесть их смерть?

Почему речь идет о столь серьезной угрозе, до разговора с Дрейком Алекс сказать, конечно, не мог.

– Леди ответят на ваши вопросы завтра,  – сказал он твердо и, повернувшись, пошел к дому. – Не думаю, что вы станете отрицать, что им угрожает опасность.

– Угрожает опасность? Что вы имеете в виду?

Алекс остановился так резко, что констебль едва не уткнулся ему в спину.

– Что я имею в виду? Кто-то поджег сегодня ночью дом, искромсал на куски человека, которого я нанял охранять женщин. Какие еще подтверждения вам требуются?

Решимости у констебля явно поубавилось, но он продолжал тем не менее настаивать на своем:

– Не исключено, что они знают нападавшего. Незнакомец вряд ли сумел бы все это проделать. Вы так не думаете?

– Мы можем обсудить все это с тем же успехом и завтра. А сейчас, констебль, если у вас нет чего-то более серьезного, что вы должны сказать, я бы предложил позволить мне доставить женщин в безопасное место, а вам заняться поисками преступника.

Не дожидаясь ответа, Алекс пошел к дому.

– Надо бы сказать мистеру Финни,  – услышал он над ухом тихий голос Франшема.

– Я сообщу ему сам,  – ответил Алекс, которого вновь начало мутить при воспоминании о трупе. – В конце концов, это я виноват.

Конечно, виноват. Виноват в том, что не предупредил бывшего боксера, сколь опасно задание, которое ему поручил. Но ведь он и сам не знал, даже предположить не мог…

Если это дело рук «Львов», он должен был учесть жестокость и беспринципность, с которыми они действуют. Не он ли сам был примером их действий? Не они ли загнали его в угол, не оставив малейшей надежды на спасение? Но в данном случае хотя бы понятна цель. А вот зачем терроризировать ни в чем не повинных женщин? Какой смысл с такой жестокостью избавляться от охранника? Объяснения явно не находилось. Разве что стремление за что-то отомстить. Мстительность «Львов» была известна. Но чтобы они мстили таким образом, Алекс не слышал.

Возможно, Дрейк подскажет ответы. Устроив девушек, следует первым делом связаться с ним.

К моменту возвращения Алекса Мейрид перестала подвывать и, не издавая ни звука, сидела на диване, рассеянно глядя перед собой. Фиона по-прежнему потихоньку покачивалась вместе с ней из стороны в сторону и гладила ладонью сестру по щеке. Алекс практически не сомневался, что лучше им не стало, и понимал, что разговор о переезде следовало начать поосторожнее. Неплохо было бы дождаться Чаффи, который, возможно, сумеет вывести Мейрид из ступора. Но действовать надо было в любом случае.

– Вы видели, что творится на заднем дворе,  – начал он без каких-либо преамбул,  – полагаю поэтому, что не откажетесь уехать со мной – другого выхода просто нет.

– Но я должна поговорить с констеблем,  – не слишком уверенно попыталась возразить Фиона. – И… прибраться. И миссис Куик…

– Она может поехать с нами. Вам нельзя здесь оставаться, как ты и сама прекрасно понимаешь.

– Понимаю,  – произнесла Фиона с тяжелым вздохом и закрыла глаза.

Алекс почувствовал облегчение: по крайней мере перестала наконец отвергать его помощь,  – однако одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы этот намек на радость мгновенно исчез. В ее голубых глазах застыли отрешенность и пустота, лицо было пергаментно-бледным, пальцы подрагивали. Она как будто сделалась меньше ростом, а в движениях и самой фигуре ощущалась неуверенность. Алексу было очевидно, что этой ночью Фиона потеряла нечто большее, чем независимость. У нее иссякли силы для борьбы.

Поддавшись охватившему его порыву, Алекс наклонился к ней и, убедившись, что она смотрит на него, заговорил, будто давая клятву:

– Мы узнаем, кто это сделал, Фиона. Узнаем и заставим заплатить за все. А потом приложим все усилия, чтобы вы могли вернуться к своим ученицам.

В голове мелькнуло, что он не вполне честен. Страшно даже представить, что было бы, узнай Фиона, из-за чего это произошло. К счастью, она этого не могла знать. Тем не менее Алексу было больно видеть, как она, не произнеся ни слова против, безвольно кивнула и помогла Мейрид подняться с дивана. Когда она, осторожно поддерживая сестру, начала медленно спускаться по лестнице, сердце у него буквально сжалось, и он поклялся себе, что обязательно найдет негодяев и рассчитается за все страдания этих девушек, а также сделает все, от него зависящее, чтобы Фиона никогда больше не выглядела так, как сейчас.

Глава 10

Наемная карета, остановившаяся у дома Найтов на площади Сент-Джеймс, по загруженности могла сравниться с фургоном для перевозки репы. Помимо Фионы, Мейрид и их небольшого багажа, в ней находились миссис Куик и Линни, а на козлах рядом с кучером сидел Алекс. Будь Фиона в хорошем настроении, необычный для этой улицы вид экипажа мог бы ее позабавить, но в теперешнем состоянии ей было не до веселья. Все ее чувства сводились к ощущению тесноты, тревоге и страху.

Мейрид так и не произнесла ни слова с тех пор, как прекратила подвывать. Когда ее одевали и выводили на улицу, она не противилась. Молча делала то, что говорили, и лишь сильнее сжимала старую подушечку с потрепанной бахромой. Она и раньше иногда так себя вела, как бы отключаясь от всего, что происходило вокруг, но это редко затягивалось надолго. А так долго, как в этот раз, не продолжалось никогда. В течение всей поездки она сидела, прижавшись к сестре, будто боялась, что та исчезнет. Фиона даже подумала, не стоит ли попробовать каким-нибудь резким движением вывести сестру из полузабытья, в котором она пребывала. Однако тут же отбросила эту мысль. Конечно, не стоит, по крайней мере до того момента, когда они останутся одни и попробуют во всем разобраться без посторонних глаз.