Книга Пересыхающее озеро - Арнальд Индридасон

Вместо того чтобы пойти вечером домой, Эрленд поехал за город в сторону хутора у Мшистой горы, минуя район Ямного пригорка. Он ехал по дороге, ведущей к живописной ферме, а потом свернул в сторону моря, где лежали земли, принадлежавшие когда-то Харальду и его брату Йоуханну. Бывший фермер оказался крайне несговорчивым, и Эрленд с трудом выудил из него только самые общие указания, как добраться до его владений. Харальд так и не ответил полицейскому, сохранились ли еще старые постройки. Сказал, что ничего не знает. Объяснил, что его брат Йоуханн скоропостижно скончался от сердечного приступа. Не всем так везет, как Йоуи, его брату, присовокупил крестьянин.

Дом все еще стоял на месте. Бывшие фермерские угодья были почти полностью застроены дачами. Судя по окружающим их деревьям, некоторые домики построили уже достаточно давно. Другие казались новыми. Эрленд увидел вдалеке площадку для гольфа. Несмотря на позднее время, несколько фигур посылали при помощи клюшек мячи вдаль и шли за ними медленным шагом в тишине летних сумерек.

От фермерской усадьбы остались одни руины. Когда-то это был небольшой коттедж с низкой пристройкой. Оцинкованное железо, выкрашенное в желтый цвет, покрывало постройки, но краска почти полностью облезла. Проржавевшие листы еще держались на доме. Однако некоторые оторвало ветром, и они упали на землю. Часть кровли унесло в море, подумал Эрленд. Все окна были разбиты, а входная дверь исчезла. Поблизости находились развалины небольшой мастерской, соединенной с хлевом и сараем.

Эрленд молча стоял перед останками бывшего жилища, напомнившего ему родительский кров.

Он вошел в дом и оказался в небольших сенях, за которыми начинался узкий проход. Справа располагались кухня и подсобное помещение, слева — маленький чулан. На кухне все еще стояла старинная плита марки «Рафха» с тремя проржавевшими насквозь конфорками и маленьким духовым шкафом. Две комнаты и гостиная помещались в конце коридора. В вечерней тишине скрип половиц казался особенно резким. Эрленд не знал, что искал. Не мог сказать, зачем именно сюда приехал.

Он спустился в пристройку, посмотрел на стойла в хлеву, заглянул в сарай. Пол там был земляной. Дойдя до угла, Эрленд обратил внимание на то, что за хлевом остался след от навозной кучи. Дверь в мастерскую была закрыта, но когда полицейский дотронулся до нее, она соскочила с петель, упала на землю и с глухим треском развалилась. Внутри помещения по стенам были развешаны полки с ящиками для винтиков и гаек и забиты гвозди, чтобы вешать инструменты. Все было пусто. Братья наверняка взяли с собой все необходимое, когда переехали в Рейкьявик. К стене прислонили сломанный станок. На полу в груде металлолома лежало сцепление от трактора. В углу валялась покрышка от его же заднего колеса.

Эрленд прошелся по мастерской. Приезжал ли сюда человек на «Фолкэне»? Или он уехал в провинцию на каком-нибудь автобусе? А если он все-таки побывал здесь, о чем он думал? Агент выехал из Рейкьявика уже под вечер. Времени было мало. Ведь его будут ждать у молочной лавки. Ему не хотелось опаздывать. Вместе с тем нельзя было показывать клиентам, этим двум братьям, что он торопится. Они собирались купить трактор. Заключение договора не займет много времени. Но и назойливость проявлять не следует. Сделка не состоится, если он будет торопить их. Но он спешил. Ему хотелось поскорее покончить с этим делом.

Если коммивояжер побывал на ферме, почему братья умолчали об этом? Зачем им лгать? Никакого резона. Человек был им незнаком. И почему пропал колпак с колеса? Отвалился? Сняли на автовокзале? Или около магазина, в котором он работал? Украли ли его вообще?

Если коммивояжер и есть человек из озера, которому проломили голову, каким образом он там оказался? Откуда взялся радиоприемник, привязанный к нему? Можно ли это как-то соотнести с тем фактом, что он продавал тракторы и сельскохозяйственные машины из стран Восточной Европы? Есть ли здесь связь?

В кармане пальто зазвонил мобильный телефон.

— Слушаю, — ответил Эрленд раздраженно.

— Ты должен оставить меня в покое, — заявил голос, который он мгновенно узнал. Он был ему отлично знаком, особенно когда его владелец находился в таком состоянии.

— Так и поступлю, — проговорил Эрленд.

— Да уж, будь так добр, — ответили в трубке. — Ты должен оставить меня в покое. Прекрати совать нос в мои…

Эрленд отключил телефон. Однако заглушить голос было значительно труднее. Одурманенный наркотиками, гневный и омерзительный, он эхом отдавался в его голове. Его обладательница наверняка сейчас забилась в малоприглядную конуру с каким-нибудь типом вроде Эдди, который вдвое старше ее. Эрленд старался не думать о том, какую жизнь ведет его дочь. Он многократно пытался помочь ей, делал все, что в его власти, и не знал, какие еще шаги можно предпринять. Отец оказался бессилен против своей дочери-наркоманки. Когда-то он пытался разыскивать ее. Бегал по городу в поисках Евы. Поначалу Эрленд говорил себе, что если она просит оставить ее в покое, это значит: «Приди и спаси меня». Больше он так не думал. Ему надоело, и он хотел бы ей сказать: «Хватит. Разбирайся сама».

Ева переехала жить к отцу на Рождество. Она снова начала принимать наркотики после короткой паузы, когда, потеряв ребенка, пролежала в больнице. Вскоре после новогодних праздников Эрленд почувствовал в ней нервозность, дочь снова стала периодически исчезать на разное время. Он отыскивал ее, приводил домой, но на следующий день Ева снова исчезала. Так продолжалось до тех пор, пока он не перестал гоняться за ней и не осознал, что его действия мало что могут изменить. Это ее жизнь. Если она сделала такой выбор, ее дело. Он больше ничем не может помочь. В течение двух месяцев или больше от нее не было никаких известий, а потом Сигурд Оли получил молотком по плечу.

Эрленд вышел во двор. Перед ним предстали руины чьей-то жизни. Он снова принялся размышлять о человеке с «Фолкэном», о женщине, все еще ждущей любимого мужчину. О своей дочери и сыне. Посмотрев на вечернее солнце, Эрленд вспомнил о пропавшем брате. О чем тот думал, занесенный снегом?

О холоде?

О том, как хорошо вернуться домой, в тепло?

На следующее утро Эрленд отправился к женщине, которая по-прежнему ждала своего друга на «Фолкэне». Была суббота, и она не работала. Инспектор предупредил о своем визите, и она приготовила кофе, хотя он настоятельно просил ее не беспокоиться. Они снова расположились в гостиной. Женщину звали Аста.

— Вам и в выходные приходится выходить на службу, — заметила хозяйка, добавив, что она сама работает на кухне в Национальной больнице в районе Водопадной бухты.

— Да, всегда есть какие-то дела, — подтвердил Эрленд, не вдаваясь в подробности. Он мог бы отдыхать в эти выходные, но история с «Фолкэном» не давала ему покоя. Детектив испытывал странную необходимость раскопать дело до конца, сам не зная почему. Возможно, из-за женщины, сидящей перед ним, которая всю жизнь проработала на малооплачиваемых должностях и прожила свой век в одиночестве. На ее утомленное лицо наложился отпечаток несчастливой жизни, точно радость прошла мимо ее дверей. Как будто Аста все еще надеялась, что мужчина, которого она когда-то любила, снова вернется к ней, как это было в прошлом, обнимет ее, расскажет о своем рабочем дне и спросит о том, какие у нее новости.