Книга Земля Тре - Александр Рыжов

- Вот теперь, кажется, все.

- Где твоя шапка? - спросил Глеб.

- Вспомнил! Там же, где и твоя. То-то старуха обрадуется...

- Знаешь, что я подумал?

-Что?

- Это, наверно, и есть та самая Адзь, про которую говорил Элльм. А мы, остолопы, не дослушали.

- Ладно. Чего теперь каяться... Обошлось. Олени замедлили бег, взбираясь на пологую сопку. Глеб закутался в печок и поднял воротник. Вскоре кережа покатилась под уклон, а вокруг опять разостлалась бескрайняя равнина.

- Теперь без остановок до самого конца. Так? Коста не отозвался - не хотелось зарекаться. Поерзав в кереже, он сказал:

- Ты как хочешь, а я вздремну. Умаялся...

Они мчались без передышки целый день. Мимо стремительно проносились сопки, заснеженные леса, спящие подо льдом реки и озера. Коста отпустил поводья, и олени, никем не сдерживаемые, легко бежали по безмолвной тундре. Глеб начал понемногу успокаиваться. По всем расчетам, они преодолели больше половины пути, победили Талу, удачно ушли от Адзи, и в душе появилась надежда, что оставшийся отрезок удастся миновать без приключений.

Оленьи копыта застучали по толстому ледяному покрову - упряжка пересекала какое-то озеро. Глебу почудилось, что лед светится изнутри слабым зеленоватым светом. Он хотел разбудить Косту, который мирно дремал, уронив голову на грудь, но в этот миг издалека, со стороны гор, окружавших озеро, донесся непонятный гул. Коста вскинул голову:

- Что это?

Глеб посмотрел на круглые вершины, и ему показалось, что снег на них зашевелился, как волосы на голове у человека, объятого смертельным страхом.

- Лавина?

Гул повторился, и по озеру - от берега до берега - прокатилась дрожь. Лицо Косты помрачнело.

- Хуже... Кажется, землетрясение.

Он схватил поводья и хотел подстегнуть оленей, но они и без того неслись как ветер, почти не касаясь копытами льда. Упряжка была как раз на середине озера.

- Не вовремя, - сквозь зубы процедил Коста. - Если лед не выдержит...

Фразу можно было не заканчивать - Глеб и сам понимал, какая участь ждет их, если упряжка провалится в ледяную воду.

- Быстрее, родимые, быстрее!..

После нового толчка поверхность льда покрылась тонкими трещинами. С вершины одной из гор широким языком пополз снег. Коста громко скрипнул зубами.

- Еще чуть-чуть... Ну!

Берег приближался. До него оставалось совсем немного - несколько десятков саженей, три-четыре мгновения. Глеб с шумом потянул в себя воздух, надеясь выпустить его уже на суше, но внезапно по льду пробежала узкая кривая полоса, и голубой панцирь раскололся, словно хрупкое стекло. Прямо перед оленями возникла черная пропасть.

- Стой!

Коста успел крикнуть и натянуть поводья, но оленей уже нельзя было остановить. Они взмыли над полыньей, кережу вместе с седоками рвануло вверх. Коста упал на Глеба и всей своей массой вдавил его в корму. Полет продолжался долю секунды - передние копыта оленей ударились о край ледового полотна... заскользили... и упряжка рухнула в воду.

Первым опомнился Коста. Он схватил нож и стал рубить постромки. Олени барахтались в воде, тщетно пытаясь зацепиться за лед. Помочь им было невозможно. Кережа ходила ходуном, волны лизали ее низкие борта, и Глебу казалось, что она вот-вот пойдет ко дну.

Перерезав последний ремень, Коста закричал:

- Назад! На льдину!

Кережа держалась на поверхности озера, как настоящая лодка, но вода вокруг утопавших оленей бурлила с неистовой силой, и Коста стал лихорадочно отгребать назад, к изломанному ледяному краю. Весел не было - гребли ладонями, вода прожигала руки холодом до самых костей.

Ледовое поле с оглушительным треском раскалывалось на части. Горы, берега, озеро - все качалось и подпрыгивало, будто где-то под землей ворочалось пробудившееся ото сна гигантское чудовище. Дрожало даже небо, из которого, словно из частого сита, сеялся на землю мелкий, как мука, снег.

Коста ползком выбрался на льдину, помог Глебу. Вдвоем они вытащили из воды кережу. Глеб натянул на онемевшие руки койбицы и обернулся. На его глазах две громадные льдины сошлись вместе, как витязи на поединке, и, столкнувшись, с грохотом рассыпались на куски. Там, где только что дробили воду олени Элльма, расходились в стороны широкие круги.

У Глеба заныло в груди. Оказаться затерянными в самом сердце чужой земли - что могло быть хуже? Оле ни были их единственной надеждой, и после того, что случилось, он почувствовал себя совершенно беспомощным. Коста стоял рядом, его лохматые брови были насуплены, а губы сжались в узкую щель.

Подземные толчки прекратились. Земля перестала трястись, но тяжелые потоки снега все еще сползали с покатых вершин, а льдины на поверхности озера продолжали колыхаться, сшибаясь и обламывая друг о друга острые края. Небо, словно по команде, очистилось, и из сумерек проклюнулись вечерние звезды.

Коста разжал слипшиеся на морозе губы и проговорил:

- Опять...

- Что опять?

- Опять обошлось.

Обошлось ли? Глеб огляделся вокруг. Льдину, на которой они стояли, медленно несло вперед. Ее края крошились, как перепеченный хлеб, и Глебу, чтобы не свалиться, пришлось отступить к середине.

- Надо выбираться, - сказал Коста. - Берег близко, проскочим.

Льдина застряла среди бесформенных глыб и остановилась. Коста смерил глазами расстояние и затянул потуже пояс, будто готовился к прыжку через бездну. От берега их отделяло шагов пятьдесят. Мороз окреп, и трещины быстро затягивались прозрачной сизой коркой.

Руки в койбицах отогрелись и распухли. Глеб сжал их в кулаки, снова разжал и, стряхнув с воротника снежинки, спросил:

- А кережа?

- Она теперь ни к чему. Возьмем оружие, провизию... Остальное придется бросить.

Коста достал из кережи вукс, опустевший за два дня пути почти наполовину, скрутил горловину в толстый жгут и обмотал вокруг запястья.

- Захвати мою булаву.

Глеб прицепил к поясу ножны с мечом, взял в руку булаву.

- Все?

- Все. Пошли.

Вода перестада колыхаться, нагромождения ледяных обломков замерли, и над озером снова повисла тишина. Глеб еще раз взглянул на брошенную кережу.

- Пошли...

Они направились к берегу. Коста, идя первым, осторожно пробовал ногой лед. Местами попадались широкие разломы, через которые надо было перепрыгивать. Кроме того, приходилось перелезать через торосы, поднимавшиеся один за одним, как зубья бороны, поэтому каждый шаг давался с трудом.

Наконец Коста добрался до обледенелой кручи и, бросив мешок под ноги, стал выдалбливать ножом ступеньки. К счастью, берег в этом месте был невысок, и вскоре они уже стояли на нем, переводя дыхание и оглядываясь по сторонам. На льдине одиноко темнела кережа.