Книга Бессистемная отладка. Реабилитация - Тимофей Царенко

Мы сидели и молчали. Я грыз персик, не ощущая вкуса, Оля о чем-то задумалась.

– Да, знаешь, есть одна вещь, о которой я жалею…

– Мм?

– Я никого так и не полюбила. У меня не было парня, не было прогулок под луной, поцелуев под дождем, я часто, засыпая, представляла себе Его… Как он однажды… Можно тебя кое о чем попросить?

Я с трудом кивнул.

– Поцелуй меня. Пожалуйста.

Я поднялся на ноги вместе с Ольгой и притянул ее к себе. Меня душили слезы. Она закрыла глаза и немного откинулась. Я склонился над ней, ловя дыхание и прильнул к ее губам. Как можно сказать «прости» в одном поцелуе? Как можно передать в одном, пусть и очень страстном касании губ всю ту боль, все сожаление о так рано ушедшем человеке? Почему многие из нас уходят так рано? Может быть, чтобы мы, странники неведомых путей с гордым именем Люди, помнили, зачем наши подошвы топчут камень дорог?

Она отстранилась от меня и неожиданно улыбнулась.

– Ну вот и все! Проводишь меня?

– Конечно! О чем речь?

Оля взяла меня за руку и повела сквозь сад. Вскоре деревья расступились и мы вышли к порту. Массивная мраморная пристань наводила на мысль о памятниках Древней Греции, но на каменных причалах не было и следа от неосторожных прикосновений времени. Недалеко от нас швартовался огромный стальной трехпалубный корабль. Зачехленные орудия и ракетные установки на его борту не оставляли иллюзий насчет его предназначения.

– Это точно за тобой?

– А ты видишь тут еще корабли?

Оля лукаво улыбнулась и сжала мою ладонь.

У швартующегося корабля я увидел одинокую фигуру и узнал своего недавнего знакомца, который не так давно хотел меня подбросить до города.

– О, старый знакомый! – парень улыбнулся. – Все-таки решил отправиться в плавание?

– Нет, я вот Олю пришел проводить. Она меня попросила. Ты же сам сказал, что есть выбор. Всегда.

– Выбор сложный бывает… – Парень осекся. – Но сейчас он действительно есть. Решил устроиться проводником?

– Можно… А какой оклад?

– Морской ветер в лицо у завесы. Устраивает?

– Я подумаю!

Тем временем на пристань опустился трап.

Я снова обратился к «главному по лодкам».

– А что, за всеми приплывают боевые корабли военно-морского флота?

– Да нет, с чего ты взял? Все от человека зависит. За кем-то вот такие громадины, за кем-то парусники старинные, пару раз всплывала подводная лодка. Если человек хреновый был, приплывает что похуже. Приходит он на пристань, а тут лодка стоит, моторная, или гребная, или плот с шестом. Для особо отличившихся – вообще тазик… с цементом.

Я с подозрением взглянул на спокойные воды морской глади. А есть ли дно у этой воды?

Тем временем с корабля спустился трап и по нему сбежали несколько мужчин в одних брюках и принялись сноровисто обматывать сброшенные с борта канаты вокруг стальных столбов. Оля начала подыматься по трапу и тут обратилась к капитану – женщине в форме, которая стояла на палубе.

– А ему можно? Проводить?

– Можно. Места много. Пока не сойдет, не поплывем, – неожиданно добавила она, глядя на мое вытянувшееся лицо.

Я взбежал по трапу и взял девушку за руку. Мы долго гуляли по палубам корабля, рассматривая команду, не обращающую на нас никакого внимания. Неожиданно Оля обняла меня, прикоснулась губами к лицу и сделала шаг назад. Я почувствовал, как меня отрывает от палубы и поднимает вверх, все выше и выше. Я оглядел порт с высоты птичьего полета. Едва различимые фигурки людей внизу махали руками.

Я открыл глаза и потянулся. Во рту стоял привкус персиков.

Глава 18

В каком-то удивленном состоянии долго рассматривал потолок. Минут через пять осознал, что потолок смотрит на меня двумя полыхающими зеленым огнем глазами.

Керамбит с хрустом вонзился в балку, Кошмарик, увернувшись от ножа, с ловкостью опытного таракана отбежал в сторону. Нафаня, блин. Видимо, абилку получил за пятидесятый уровень. Какой простор для гадостей теперь открывается.

Сладко потянувшись, огляделся. Спать я завалился в одежде, перепачканной до полной негодности. Единственное, что выглядело более или менее прилично – плащ. Сапоги изорваны, штаны тоже. У куртки не хватает рукава.

Хорошо повеселились.

В зале таверны было малолюдно. Несколько игроков за дальним столом неторопливо потягивали травяной чай с какими-то местными сладостями. В животе заурчало. Я сел недалеко от входа, заказал себе блинов и травяной отвар. Минут через двадцать подошел Моргенханд и, опасливо на меня косясь, уселся у самого края стола.

– Ты как, нормально?

– Да вроде не жалуюсь. Вот видишь, блины ем. Закажи себе тоже что-нибудь.

– Филин…

– Что?

– Может тебе это, галоперидольчику?

– Его что, используют через три сотни лет?

– А? Нет, конечно, я тут прогуглил…

– Гугл до сих пор жив?

– Жив, центральный офис на Южноафриканском архипелаге, одна из крупнейших…

– Стоп! Архипелаге? Африка была ведь континентом?!

– Эм… Ну, там был конфликт Объединенной Европы и Южноафриканской Евгенической республики, после применения биологического оружия вмешалась армия Российской Империи, южная часть континента ушла под воду…

– Россия снова империя? Европа объединилась?

– Филин, ты это, успокойся? Я тебе… Что за нах…?!

Внимание Моргена переключилось на исчезающую тарелку блинов, которую ему принесла официантка. Что характерно, блины исчезали вместе с тарелкой под характерный хруст. И остающимися следами жутких зубов на краях тарелки.

– Еще три тарелки блинов! Морген, не кричи, пожалуйста. Это Кошмарик стелс получил.

– Стелс? Слушай, Филин, можешь мне его продать?

После этих слов у Моргена исчез кусок доспехов в районе живота.

– Это типа тонкий намек, заместо ответа на твой вопрос.

– Тонкий намек? Тонкий намек – это черные полиэтиленовые мешки на витрине в отделе продаж холодного оружия. А это не тонкий намек! Это испорченный доспех за две сотни золотых!

– А нечего Кошмарика обижать! И ты можешь себе позволить поганить доспехи за две сотни золотых.

– Ой, а я все мечтал этим заняться, вот разбогатею и буду хорошие вещи портить! – огрызнулся Моргенханд.

Тут в таверну вошел новый действующий персонаж.

– Здравствуйте, а кто тут Филин?

Я оглядел визитера. Эльф. Самый настоящий эльф, с заостренными ушами, длинными золотыми волосами и правильными чертами лица. Внешность ему портили только абсолютно коровьи глаза без признаков интеллекта.