Книга Повод для знакомства - Мария Воронова

– Ничего себе! Это что, я буду знать, что больному поможет такой-то препарат, но не скажу ему об этом из страха, что он на меня пожалуется?

– Примерно так.

– Ну это уже заговор молчания получается, – засмеялась Светка. – Больной ведь и на это может жалобу накатать. Что его плохо лечили.

– Так ведь, Светик, никто не докажет, что ты знала о существовании эффективного, но дорогого лекарства. Спишут на твою некомпетентность, вот и все, – сказал Колдунов.

Алевтина Васильевна ухмыльнулась.

– Надеюсь, Ян Александрович, вы меня поняли, – вполне мирно сказала она, – и ваше, с позволения сказать, молодое дарование тоже пусть спрячет свой юношеский максимализм подальше. Светлана Эдуардовна в принципе компетентный врач, и мне нравится, как она работает, – неожиданно теплым тоном продолжала главврач. – Что греха таить, я ведь специально перевела ее к вам под крылышко, товарищ Колдунов, чтобы вы научили ее всему, что знаете сами. Конечно, Света много потеряла от этой рокировки в финансовом отношении, но ничего в жизни нет ценнее опыта и знаний. Потом это окупится, девочка, поверь мне.

Светка, Ян и Вера переглянулись. Кажется, у всех были одинаково круглые глаза.

«Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», – некстати вспомнилось Колдунову.

– Все-таки я сделаю чай, – бодро произнесла Вера, когда пауза затянулась. – Алевтина Васильевна, я сейчас все уберу, и через три минуты чай будет готов.

– Да, – вскочила Светка и схватила швабру. – Плюшки – это песня! А вы что сидите, Ян Саныч? Несите, что там у вас есть.

Вера захлопотала, достала скатерть, использующуюся только в самых торжественных случаях, вроде приезда городских комиссий, и две фарфоровые чашки, из которых, на памяти Яна, ни разу еще не пили.

– Сейчас все накроем, – суетилась Вера, – угостим на славу.

Алевтина Васильевна засмеялась:

– Да уж, знаю я ваше угощение. Кто мне проверяющего из комитета до полусмерти напоил?

Ян Александрович невольно ухмыльнулся. Дядечка из комитета был стареньким отставником, принадлежавшим к поколению учителей Колдунова. Нужно же было вспомнить и профессора Смирнова, и профессора Лыткина, и многих других! А для освежения памяти пришлось воспользоваться стимуляторами.

– Нет, все было отлично. Только благодаря проявленной вами, Ян Александрович, смекалке мы удостоились самых лестных отзывов в комитете. А лично от вас этот мухомор был просто в восторге и несколько раз упоминал о ваших достоинствах на коллегии главных врачей. Но пожалуй, не стоило все-таки стоять в дверях кабинета и, глядя, как несчастный дед выписывает вензеля по коридору, ржать на всю больницу и кричать: «Хорошо пошел!»

– Да ладно, – пробормотал Ян, с ненавистью наблюдая, как Вера сервирует чай на двоих. Почему ему так больно оттого, что Вера готова оставить его наедине с Алевтиной? Сейчас она все приготовит, оставит ему ключи от кабинета и отвалит в лоно семьи, даже не думая о том, чем они тут занимаются! Наверное, она будет только рада, если Колдунов снова станет Алевтининым любовником… Яну захотелось оказаться где угодно, только подальше от всех этих баб.

Будто услышав его мольбы, зазвонил телефон. Вера взяла трубку, послушала.

– Это вас, из операционной, – сказала, протягивая Колдунову трубку, – Эрнст Михайлович.

– Ян Александрович, вам нужно подойти и оценить ситуацию, – сказал Цырлин глумливым тоном, – сделать, конечно, ничего уже нельзя, но нужно ваше присутствие для протокола.

В другое время Колдунов послал бы своего эрудированного подчиненного куда подальше, но сейчас он воспринял призыв Цырлина как избавление.

– Меня вызывают, – радостно сказал он и в доказательство своих слов помахал перед носом Алевтины телефонной трубкой, – в операционную. Очень сложный случай, так что не знаю, когда освобожусь. Вы тут, дамы, пейте чай, коньяк, ни в чем себе не отказывайте.

Светка увязалась за ним. Круглосуточная операционная находилась в другом здании, так что им пришлось надевать ватники и рысью преодолевать сотню метров плохой дороги, разделяющей корпуса. Шел мелкий дождь, поэтому Ян полой своего ватника, как орел крылом, закрывал Светке голову, а она крепко держалась за его талию, опасаясь поскользнуться в эфемерных босоножках на шпильках. Ян надеялся, что Вера с Алевтиной Васильевной наблюдают, как он в обнимку с молодой сексапильной подчиненной ловко преодолевает колдобины…

Однако, забежав в операционную и осмотрев рану, Ян сразу забыл обо всем. Ассистировать ему взялся молодой парень из военных, по фамилии Жуковец. Колдунов всегда радовался, когда этот субординатор[3]помогал ему на экстренных операциях, и охотно обучал его хирургической премудрости.

– Вот, полюбуйтесь, – сказал Цырлин сварливо, – шли на обычную язву, а тут вот что!

– Кранты, – громко сказала Светка, и Ян даже не стал ее одергивать, потому что она была совершенно права.

Вместо желудка у больного была большая кровоточащая опухоль, границы которой даже невозможно было определить.

– Ужас, – подтвердил он и заглянул за занавеску, где скрывалось лицо больного. Сердце заныло: на столе лежала совсем молодая женщина. Он посмотрел на такие же разноцветные, как у Светки, волосы, на губы, обведенные яркой помадой… Руки, безжизненно лежащие на специальных подставках, были ухоженные, с хорошим маникюром. Женщина была красивой, жила, наверное, в свое удовольствие, не подозревая о том, что смерть уже поселилась в ней. Она строила жизненные планы, не зная, что ни одному из них уже не суждено сбыться. Может быть, она только нашла свою любовь, только собиралась выйти замуж и родить ребенка… А может быть, совсем недавно устроилась на интересную и денежную работу… Или получила наследство и собралась строить загородный дом… Когда она почувствовала резкие боли в животе, то, наверное, испугалась, но вызвала «Скорую» и доверчиво поехала в больницу, зная, что ей помогут и она, пролежав недельку на больничной койке, сможет вернуться к своим обычным занятиям. А когда ей сказали о необходимости операции, она, наверное, расстроилась только оттого, что на животе появится шов… Вряд ли она думала, что больна смертельно. Что ждет ее теперь? Попытки ушить отверстие в распадающейся опухоли вряд ли окажутся успешными, женщина обречена. Неделю, а то и больше она будет мучиться, не понимая, почему ей становится все хуже, а родственники и врачи будут неловко отводить глаза и бормотать всякие глупости в ответ на ее вопросы.

Ян, к сожалению, знал, как это бывает. Словно она будет тонуть в холодной речке и звать на помощь, а они будут проходить мимо, делая вид, что не слышат ее криков…

Колдунов взял историю болезни.

– Тридцать шесть лет, да она моего моложе, – с ужасом сказал он. Когда он курсантом работал в операционной, то видел неизлечимо больных людей такого возраста, но тогда они все казались ему уже пожилыми. Потом, взрослея и старея, он видел умирающих – сначала своих ровесников, а потом и людей намного моложе, и это очень расстраивало его.