Книга Кремль 2222. Севастополь - Владислав Выставной

Пройдя по узкой, нависшей над пропастью тропе, они снова оказались в глубине скалы, на этот раз в сравнительно небольшом помещении, довольно сносно освещенном.

– Откуда у вас электричество? – спросил Книжник.

– А ты что, шпион? – резко обернулся седой.

– Нет, просто спросил.

– Вот и помалкивай. Вопросы буду задавать я.

Словно желая придать своим словам веса, седовласый поднялся на широкую ступень, на которой было установлено массивное каменное кресло, чем-то напоминавшее трон. Уселся на нем среди грубых травяных подушек и задумчиво уставился на Книжника. Тот огляделся, думая, где сесть самому. Не увидел ничего подходящего и уселся прямо на пол – на толстую циновку, сотканную, видимо, из камыша. Седой удовлетворенно хмыкнул, будто «гость» прошел какое-то неведомое испытание.

– Так ты говоришь – Кремль, – медленно, смакуя слова, проговорил седой. – Так что же, жив еще Кремль?

– А что с ним сделается? Стоит, где поставлен.

– Поразительно. У нас-то считают, что сгинул он давно вместе с Москвой и московитами.

– Где это – у вас? – дерзко спросил Книжник. – Мой новый друг – тоже из этих мест, считал как раз, что Кремль жив, оттого и отправился к нам за помощью…

Книжник прикусил язык, подумав вдруг, что болтает лишнее. Но хозяин цепляться к словам не стал, заметил только:

– Наверное для вас, чужеземцев, все мы, жители полуострова, на одно лицо. Но это не так. Мы настолько разные, что между собой различаемся больше чем я и ты, к примеру.

– Я вас совсем не знаю, – осторожно сказал семинарист. – Может, мы не такие уж и разные, как вам кажется.

Седой расхохотался:

– А ты забавный малый! Никто из здешних еще не разговаривал так со мной. Потому что не говорят так с «бесноватыми» – они не прощают ереси.

Последние слова седой произнес уже с угрозой, но тут же рассмеялся снова. В его руке оказался колокольчик из темного металла, издавший глухой, но приятный звон. Откуда-то из-за «трона» появился тощий монах, подал хозяину металлический же кубок, плеснул в него какой-то жидкости. Повинуясь жесту хозяина, такой же кубок поднес Книжнику.

– Пей! – приказал хозяин. – Считай, что за знакомство.

– Так мы же вроде не знакомы… – немного пригубив незнакомого напитка, сказал Книжник. Напиток был незнакомого вкуса и явно содержал алкоголь. Не сразу удалось догадаться, что это – настоящее виноградное вино. Да и где он бы мог попробовать такое?

– Мирские имена в братстве не нужны – тебе дадут новое, – сказал седой. – Меня же зови просто – Настоятель. Понятно тебе?

– Да…

– А теперь расскажи о своем городе. О Кремле. Да о том, что тебя привело в наши края. Считай это своей первой исповедью. Или последней, если окажется, что ты лжец.

– Вы же вроде как не казните пленников? – пробормотал Книжник.

– Но языки режем! Давай, излагай.

Семинарист призадумался. Как можно в двух словах рассказать о Кремле, о его долгой борьбе за выживание во время бесконечной ядерной зимы, об отчаянных усилиях сохранить наследие предков, их знания и обычаи, о смертельном противостоянии враждебным силам, заполонившим Москву?

На помощь пришли навыки, выработанные еще в Семинарии и во время подготовки к сану Хранителя. Его учили запоминать огромные объемы информации и при необходимости извлекать знания на свет, а также формулировать мысли емко и четко. Сейчас не нужны бесконечные подробности – нужно лишь описать ситуацию с той ясностью, которая не оставит сомнения в правдивости его слов.

Когда он уже вел свой рассказ о новейшей истории Кремля, о битвах и первых экспедициях за пределы Садового Кольца, мелькнула мысль: не выдает ли он важные тайны потенциальному врагу? С другой стороны, помимо искусства войны и шпионажа существует также порядком подзабытое искусство дипломатии. Чем искать всюду врагов, не лучше ли искать и находить союзников? Исходя из этого Книжник и вел свой рассказ до самого рассвета – как какая-нибудь Шахерезада из древних арабских сказок. Настоятель не прерывал – слушал внимательно, молча, изредка припадая к кубку.

Наконец, сказал задумчиво:

– Сдается мне, у вас там не легче, чем на нашем многострадальном клочке суши. Вечная война всех против всех.

– Так и есть, – немного севшим голосом сказал Книжник. Ему уже приходила в голову эта фраза. – Вот и вы только по ночам выбираетесь. Небось, у вас своих врагов хватает.

– А мы ни с кем не воюем, – возразил Настоятель. – Пусть нас даже считают «бесноватыми» – бог с ними. На то мы и духовная сила, чтобы оставаться над схваткой.

– И какова ваша цель?

– Не слишком ли ты торопишь события? Все это узнают при обряде Посвящения, который предстоит и тебе, – Настоятель тихо усмехнулся. – Впрочем, ты был со мной откровенен, и я скажу тебе прямо: наша цель – очистить мир от скверны.

– Это как? – не понял Книжник. Задумался, вспоминая то, что знал о монахах Кремля. – Молиться за людей, нести им светоч веры?

Его оборвал резкий дребезжащий смех Настоятеля:

– «Молиться, светоч нести»… Не будь наивен. Этих людей не исправить проповедями – они понимают только силу. Это наши предшественники проповедовали непротивление злу, милосердие и мягкотелость. Ударят тебя – а ты еще подставь щеку. Чем кончилось это благодушие? Войной и хаосом.

– А вы, значит, не такие? – тихо спросил Книжник.

– Нет! – отрезал Настоятель, и глаза его жестко сверкнули. – Этот мир понимает только язык силы – и мы готовы говорить с ним на понятном ему языке.

– Так вы же вроде «над схваткой», – семинарист пожал плечами. – Как можно очищать мир от скверны, не участвуя в драке?

– Так и есть, – сдержанно сказал хозяин и откинулся на каменную спинку. Он внимательно рассматривал собеседника, словно сомневался, стоит ли продолжать свои откровения. – Зачем участвовать в бессмысленной бойне самим, если можно направлять в нее тех, кому так или иначе надлежит очистить от себя этот мир?

Монах рассматривал его с холодным любопытством, следя за реакцией. Книжник ощутил, как по спине пробежал холодок. Он поглядел на Настоятеля новым взглядом. Теперь этот человек казался еще страшнее, чем поначалу. И, похоже, он многое не договаривал.

– Ладно, – утомленно произнес Настоятель. – Сейчас тебя отведут в келью. Подумай о том, что я тебе сказал. Потом расскажешь, что надумал.

– А что, от моего мнения что-то зависит? – мрачно отозвался парень.

– Хотя бы – останется твой язык при тебе или в общий суп пойдет, – настоятель неприятно улыбнулся.

– А как же мои друзья? – упавшим голосом спросил Книжник. – Я могу их увидеть?

– Твоему языку явно тесно во рту, – оборвал его монах. – Я устал. Завтра поговорим.