Книга Под тенью Сатурна. Мужские психологические травмы и их исцеление - Джеймс Холлис

К сожалению, настоящих учителей можно найти крайне редко. Сколько мужчин прошли инициацию и интегрировали это переживание в свое актуальное Weltanschauung (мировоззрение (нем.))? Мальчики по-прежнему испытывают потребность в том, чтобы зрелый, мудрый человек показал им способ познания окружающего мира. Но кто, спрашивал Ницше, будет учить учителей? Кто будет посвящать в учителя? Повторяю: истина заключается в том, что в наше время нет коллективных ритуалов перехода, нет основанного на мифах опыта, который помог бы мужчинам совершать их странствие. Поэтому они должны совершать его индивидуально. И такие личности, как Бодхисаттва в буддизме, могут оглянуться и просто из сочувствия открыть им путь вперед.

4. Рискните полюбить мужчин

Совсем недавно один пациент отметил, как ему нужно и вместе с тем трудно рискнуть полюбить мужчин. Будучи догадливым и очень мужественным человеком, он признал, что проблема заключается в его собственной гомофобии, то есть в страхе перед мужчинами. Почему же он боялся мужчин, которые, в конце концов, относятся к одному с ним полу?

Да, действительно, мы выросли, не доверяя друг другу, ибо изначально попали в конкурентное общество и должны были соревноваться между собой. Мы крайне осторожны и опасаемся, что какой-нибудь патриарх может поднять руку с большим пальцем, направленным вниз, как это принято в старых патриархальных играх. Но следует иметь в виду, что эта дилемма имеет более глубокие корни, чем социальная травма, и тогда мы можем найти подлинный источник гомофобии. Хотя мужчины свели свои отношения с женщинами до узкого, хрупкого связующего моста сексуальности, они боятся любить друг друга, чтобы не сексуализировать свои отношения. Гомофобами могут быть даже гомосексуалисты, ибо они могут испытывать даже еще более сильный страх перед мужчинами. Таким образом, снова определяющую роль играет молчаливое вмешательство страха.

Внешнее проявление физического мужского партнерства допустимо на игровом поле. Мужчины могут обниматься, дружески хлопать друг друга по плечу, держать за руки и за плечи, могут даже вместе рыдать после матча в раздевалке. В бою мужчины могут смешивать свою кровь и становиться кровными братьями. Недавно одна моя пациентка участвовала в сплаве леса во время разлива рек в Канаде. Река была опасной, и ее жизнь находилась под угрозой, однако она преодолела страх, научилась управлять своим плотом, и vнее возникла поразительно тесная эмоциональная связь с мужчиной-сплавщиком. Она сказала, что через несколько дней они стали думать как один человек, понимать все нюансы и быстро принимать решения управляя плотом на самой стремнине. Я ответил, что он;; получила настолько редкий опыт, что, если бы такое переживание испытали два мужчины, они дорожили бы им всю свою жизнь.

Мало что в жизни доставляет больше удовольствия, чем когда ты приземляешь мяч на площадке соперника или резко разворачиваешься, чтобы в нужный момент отдать пас, и видишь, как твой товарищ по команде стремительно мчится с мячом к линии противника и мяч пересекает заветную черту. Наверное, это редкое ощущение единения возможно отчасти потому, что внешняя потребность вызывает трансценденцию индивидуального Эго во имя общей цели, но, может быть, еще и потому, что ситуация позволяет мужчинам ощутить свою мужскую природу, не чувствуя при этом ни угрозы своей маскулинности, ни двусмысленности. В менее душевной и менее трансцендентной обстановке старые сомнения и неоднозначность снова дают о себе знать.

Но как грустно, что у мужчин так мало трансцендентного общения, за исключением спорта и войны. Как редко мужчина встречает эмоционально близкого ему друга-мужчину! Близость между мужчинами обычно поверхностна в отличие от близости между женщинами. Подавляющее большинство мужчин скорее умрут, чем станут обсуждать свои страхи, свою импотенцию, свои хрупкие надежды. Они возлагают на женщин бремя своих эмоций. В первой главе я уже рассказывал, как устранился от обмена своими переживаниями с лидером мужского сообщества в Санта-Фе, хотя, безусловно, у нас с ним было о чем поговорить. Но у меня есть друзья — один в Индианаполисе, а другой — недалеко от Вены, — с которыми я могу продолжить обсуждение темы, которую мы начали и так и не закончили обсуждать несколько лет назад. Как терапевту мне повезло, что в моей жизни случались удивительные встречи с мужчинами. Такое общение стало возможным лишь тогда, когда я стал чувствовать себя свободнее по отношению к самому себе, меньше бояться и у меня появилось желание лучше узнать себя.

Как и в парадоксальной заповеди Иисуса о том что человек должен возлюбить ближнего своего, как самого себя мужчины научатся любить других мужчин, если смогут полюбить самих себя. Наши ярость и ненависть к себе проецировались на других мужчин, которых мы затем избегали. Если мы признаем, что отстранились от своего брата, потому что боимся его, — а боимся его потому, что сами пронизаны страхом, — значит, мы уже сделали первый шаг к любви. Противоположностью любви является не ненависть, а страх. Сложность полюбить других мужчин — каждого в отдельности или всех вместе — заключается в том, что мы должны пойти на огромный риск, полюбив самих себя. Мужчине чрезвычайно трудно принять себя таким, какой он есть, перед лицом неудач и страха. Но замена гомофобии эросом и заботой начинается в семье.

5. Исцелитесь сами

Здесь мы постоянно будем возвращаться к тому, что в нашей жизни и деятельности отсутствуют старейшины племени. И мы знаем, что исцеление происходит от подобного к подобному, то есть возникают со-звучие, пере-осмысление и вос-становление в памяти. Так, уязвленные мужчины травмируют своих сыновей и других мужчин. Ряд сатурнианских жертв пополняется новыми юношами, оказавшимися между теми же жерновами. Если в этой книге и есть какое-то поучение или что-то полезное для читателя, оно состоит в том, что исцеление может и должно произойти.

Мы не можем изменить нашу культуру и ее влияние на нас. И, уж конечно, мы не можем изменить свою индивидуальную историю с огромным влиянием на нее родителей, живых или мертвых, а также способ, которым мы интериоризируем свою историю и свой культурный контекст, адаптируя себя к социально-культурным нормам, чтобы выжить. Почти все из нас сбились с пути. Мы шли, обуреваемые жаждой обрести учителя, причем один слепой вел другого.

В своей предыдущей книге «Перевал в середине пути» я привел много примеров развития в нас так называемой «временной личности» в качестве ответной реакции на детские переживания, а также показал, как мы вступаем в жизнь с этим ложным Я и совершаем выбор, который впоследствии уводит нас от самих себя, и как мы страдаем в среднем возрасте от растущего расщепления между сформировавшейся личностью и истинным Я. Всем мужчинам на любой стадии жизни необходимо преодолеть этот кризис, перейти через этот перевал и спасти свою жизнь. Разумеется, первый переход заключается в том, чтобы покинуть дом физически, не осознавая того, в какой степени взятый оттуда внутренний багаж, который приходится везде нести с собой, повлияет на будущий ложный выбор. Последний переход связан со старением и встречей со смертью.

Хорошей иллюстрацией долгов, которые должен платить не нашедший себя мужчина, служит повесть Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича». В данном случае мы сталкиваемся с мотивом «обычного» человека, причем «обычно» и само имя и отчество главного героя повести — Иван Ильич.