Книга Большая стрелка - Илья Рясной

Влад видел, как бандит поднимает руку с пистолетом, и отшатнулся. Пуля ударила над головой, срикошетировала, отщепив кусок штукатурки, и разбила оконное стекло.

А сам Влад уже целился в бандита. Палец пополз по спусковому крючку… На миг палец задержался.

Если бы бандит попытался еще выстрелить, то Влад завалил бы его вглухую. Но тот прыгнул на ступени и припустился вниз. Палец снова дрогнул на спусковом крючке. Влад еще секунду мог бы его ссадить, но не решился. А бандит обезумел от страха.

Все, время упущено.

Влад оставил в покое скрывшегося и распахнул дверь Лешиной квартиры, готовый ко всему.

Леха сидел на полу, он был в ступоре, безумными глазами смотрел перед собой, изредка подхихикивая. Гурьянов склонился над «замшевым». Тот кулем лежал на полу.

— Не прижмурился? — кивнул Влад на тело.

— Живой. Сейчас в порядке будет.

Взяв со стола чайник, полковник вылил воду на пленного. Похлопал его по щекам. «Замшевый» сдавленно застонал.

Гурьянов приподнял его, прислонил к стене и продемонстрировал удостоверение:

— Милиция. Ты, сволочь, задержан по подозрению в совершении преступления. Ясно?

— Да пошел ты…

Гурьянов нажал на болевую точку, и глаза у «замшевого» расширились, он захрипел. Еще удар по щекам.

— Будешь хамить — будет больно… Пошли, — приказал резко полковник.

Пленного вывели из подъезда, поддерживая с двух сторон. Усадили в машину.

«Замшевый», очухавшись, попытался дернуться на заднем сиденье, но усевшийся рядом с ним Гурьянов быстро его угомонил. Пленник проскрипел:

— Вы же не знаете, на кого бочку катите.

— Да?

— Вы, менты, лучше бы бакланами занимались…

— А ты крутизна…

— Посмотрим, чья возьмет, — буркнул бандит. Рации, оружие, повадки задержавших его — все это вполне подходило для милицейских.

— Наша, — заверил Гурьянов. Он зажал шею бандита, глаза того закатились. Из бардачка извлек наполненный зеленоватой жидкостью одноразовый шприц и вколол ему в вену…

Потом Гурьянов вышел из машины, вернулся в квартиру. Встряхнул сидевшего на диване Леху:

— Бери деньги, документы и двигай отсюда.

— Как это? — непонимающе произнес Леха.

— Сюда еще придут люди, — пояснил Гурьянов. — И сделают из тебя мясное рагу. Так что давай…

Долго уговаривать Леху не пришлось. Тот распахнул шкаф, извлек из тайника пакет с деньгами, документы…

— Это нехорошо. Некрасиво. Вы меня должны защитить, — бормотал он. — Я из-за вас…

— Заткни фонтан, — прикрикнул Гурьянов, и поток слов как оборвало. — Кому-нибудь расскажешь об этой истории — пеняй на себя. Не было этого ничего.

— И что мне теперь, бомжевать по России? Что я должен делать?

— Вернешься недели через три и будешь жить, как жил, — сказал полковник.

Время ему дал с запасом. Он надеялся управиться быстрее.

Второй раз схлестнулись со спортсменами руднянские из-за винного контракта. Один делец попросил у Хоши поддержки — он собирался экспортировать несколько десятков тысяч бутылок итальянского вина в магазины Ахтумска. Учитывая таможенные и налоговые фокусы, которыми делец владел в совершенстве, навар обещал быть жирным. Без хорошей крыши такие сделки не делают. Тут все взаиморасчеты строятся на честном слове, а какое может быть честное слово у новорусского бизнесмена, если перед ними не стоит, набычась, дуролом с гранатометом.

Самое неприятное было, что дельца все-таки объегорил один из оптовых покупателей на двадцать тысяч долларов. Когда Хоша и Художник подъехали к мошеннику в офис и намекнули на предстоящий разбор, тут и подкатили на новеньком, с иголочки, джипе «Паджеро» беспардонные, космически самоуверенные соратники Боксера.

— Знаешь крылатую фразу — вас здесь не стояло, — сказал Рома — подручный Боксера, окинув презрительным взором представителей крыши пострадавшей стороны.

— Нашего человека кинули, — сказал Хоша.

— А мы кто, чтобы запрещать кидать? Кто мы такие, чтобы запрещать людям работать? — выпятил челюсть Робот.

За пострадавших лохов считалось заступаться западло. Кидала бандиту куда ближе, чем лох. Кидала — это коллега. А лох — он на то и лох, чтобы его стричь.

— Ну, что за тема нарисовалась? Где тут непонятка? — гаркнул Рома. — Или бицепсами меряться будем?

— Не будем, — покачал головой Художник.

— Это вы умно поступаете, — оценил Робот. Куда руднянским меряться бицепсами с Боксером, у которого вышло полное интервью в «Известиях», где он расписывал перспективы развития бизнеса в области и именовался не иначе как известным бизнесменом и меценатом? И все чаще его видели в компании с шустрыми и вечно голодными ребятами из администрации области. Боксер становился фигурой политической. А «Рудня» как были, так и оставались в глазах людей пусть чуть приподнявшейся, но все-таки голодраной шантрапой.

— Падла, — Хоша застонал, когда они вернулись на съемную хату, где их ждал дядя Леша. — Падла Боксер. Что с ним делать?

— Да, он наша проблема, как говаривают американцы, — произнес дядя Леша.

— Козел он, — Художник улыбнулся.

— Чего такой веселый? — подозрительно посмотрел на него Хоша.

После свидания со спортсменами у Художника было какое-то странное состояние. Не подавленное, а приподнятое. Так всегда бывает у энергичного, смелого человека, который доходит до какой-то преграды и перед ним возникает выбор — или ты идешь дальше, карабкаешься, сбивая в кровь пальцы и коленки, а то и просто ломаешь преграду. Или сдаешь назад, и тогда нет у тебя путей кроме кривых, окольных.

— А потому что время пришло — или мы их, или они нас, — сказал Художник.

— Ты Боксеру предъяву решил сделать? — выпятил челюсть Хоша. — Ну, Художник…

— Предъява. Разбор по понятиям. Что ещё у нас в арсенале? Можно на него жалобу в милицию написать — мол, не дает честным братанам трудиться… Хоша, ты что?

— А что?

— Гниду надо давить пальцами. Иначе она будет кусать.

— На, бери, — Хоша вытащил пистолет из дипломата. — Иди, мочи его. И заодно сотню его быков! Давай! — Глаза его налились кровью. Он кричал, и голос становился тоньше. Получалось по-щенячьи, а не по-волчьему.

— Хорошо, валим Боксера, — сказал дядя Лета; — А что потом? В его «совхозе» человек десять спят и видят, как его место занять. Мы им поможем.

— А они в благодарность нас и окучат, — поддакнул Хоша.

— Верно, — кивнул Художник. — У нас время есть, чтобы подумать…