Книга Русские во Второй мировой войне - Анатолий Уткин

В этот же день итальянские войска пересекли ливийскую границу и углубились почти на сто километров в глубину египетской территории. В океане был торпедирован «Город Бенарес», половину пассажиров которого составляли эвакуированные в Канаду дети. В Дакаре силы Виши отбили англо-голлистский десант. 14 октября взрыв бомбы сотряс двор на Даунинг-стрит 10, где Черчилль обедал, и премьер, вместе со звуками воздушной тревоги, приказал повару спуститься вместе с ним в убежище. Ровно через три минуты германская бомба попала в кухню. И все же Черчилль отказывался пока бомбить жилые кварталы германских городов. Его целью были военные объекты, и он внятно объяснил свою стратегию: «Сначала дело, а потом удовольствие». По радио Би-би-си он говорил французам, что в Лондоне «мы ждем давно обещанное вторжение. Того же ждут и рыбы».

Но 27 октября 1940 года забрезжил призрак надежды. В поместье Блечли британские специалисты сумели понять принципы работы немецкой шифровальной машины «Энигма». Они создали свою систему «Ультра», которая расшифровала распоряжение о «продолжении подготовки к вторжению». Если подготовка не завершена, то о каком вторжении можно говорить? А 28 октября аэрофотосъемка показала движение германских судов от противостоящих Британии континентальных портов. Колвил занес в свой дневник 2 ноября мнение премьера, что «вторжение маловероятно». На самом деле Гитлер уже 12 октября принял решение «о том, чтобы приготовления к вторжению в Англию с настоящего времени и до весны сохранялись лишь как средство политического и военного давления на Англию».

Наконец, 9 января 1941 года дешифрованные данные показали, что немцы готовятся к удару по Греции. Гитлер повернулся в противоположный угол Европы.

Англия была спасена. Что ее ждало в случае германского успеха, мы знаем из германских документов. Командующий сухопутными войсками Браухич 9 сентября издал директиву, которая предусматривала «интернирование и переселение на континент всего трудоспособного мужского населения в возрасте от семнадцати до сорока пяти лет». По распоряжению от 27 июля созданного немцами Военного экономического штаба Англии, пленных следовало не брать, антигерманские выступления наказывать расстрелом на месте, имущество (кроме личных вещей) конфисковать.

Созданное в 1939 году РСХА (Главное управление безопасности рейха) поручало бывшему декану экономического факультета Берлинского университета, а ныне штандартенфюреру СС Ф. Сиксу (будущему главе айнзацкоманд в России) «начать одновременно с военным вторжением борьбу с многочисленными враждебными Германии организациями». Уже были сформированы шесть айнзацкоманд, которым предстояло разместиться в Лондоне, Бристоле, Бирмингеме, Ливерпуле, Манчестере и Эдинбурге. Был составлен особый список из 2300 известных англичан, которых следовало арестовать немедленно. Возглавлял его, разумеется, Черчилль. В список вошел весь цвет английской нации — Г. Уэллс, О. Хаксли, В. Вульф, Дж. Пристли, Б. Рассел, Б. Уэбб. Особое внимание заслужили так называемые «общественные школы» и бойскауты, названные «мощным орудием британского империализма». Остров ждала страшная судьба.

Но англичане, как мы сейчас знаем, не были намерены сдаваться. Черчилль писал: «Кровопролитие с обеих сторон было бы великим и мрачным. Не было бы ни жалости, ни колебаний. Они использовали бы террор, а мы были готовы идти до конца». Много позднее стало известно, что британское правительство готовилось в случае, если другие средства не помогут, применить против высаживающихся германских войск отравляющие газы, распыляя их с низко летящих самолетов. Это было самое секретное решение. Британские острова избежали этой участи только потому, что Гитлер выбрал своей следующей целью Россию.

Москва размышляет

Феноменальные военные успехи Германии поразили Сталина. Он ожидал долгую позиционную войну, окопное изматывание в стиле предшествующей мировой войны. Пусть Германия выиграет, но только после чудовищного напряжения, изматывающих взаимных потерь, длительных кампаний, дающих переходящей на военные рельсы Советской России время для перевооружения. Эту собственную готовность Сталин помечал 1942 годом. Молниеносность германской победы заставила его спешить. В июне 1940 г. он возвращает никогда не признававшуюся румынской Бессарабию — Красная Армия вошла в нее 28 июня. 21 июля 1940 г. депутаты Литвы, Латвии и Эстонии провозгласили себя социалистическими республиками, которые в августе были приняты в СССР. (Гитлер считал потерю Прибалтики временной и на этом этапе не вмешивался в основные происходившие здесь процессы, включая переселение в Германию остзейских немцев.)

Итак, территория площадью более полумиллиона квадратных километров с населением в 20 млн. человек вошла в состав Советского Союза тогда, когда германские армии развивали свой успех на западе. Летом он приходит к выводу, что новая военная элита должна усвоить уроки, преподнесенные миру немцами. Маневрами 1940 года руководили маршалы Тимошенко, Буденный, Кулик, генералы Тюленев, Кирпонос, Ремизов, Апанасенко, Штерн. Ключевым элементом учений было «взаимодействие всех родов войск». Как отметила германская разведка, «абсолютно преобладали» оборона и штурм заранее подготовленных оборонительных позиций.

Прискорбно, что именно такой вывод сделали советские генералы, несмотря на продемонстрированное перед всем миром всепобедное искусство импровизации наступающих мобильных (преимущественно танковых) колонн, уходящих от всяких осад, от всяких «линий Мажино». Опыт почти несокрушимой «линии Маннергейма» настолько впечатлил генералов и руководство, что они как бы просмотрели опыт Гудериана и Манштейна в Польше и Франции.

Буденный посчитал необходимым по результатам маневров высоко оценить службу связи — едва ли не решающий компонент взаимодействия войск в мобильной войне современности. Между тем Красная Армия так и не овладела радио как безусловно наиболее важным средством сообщения армейских частей, что очень скажется.

Сталина отвлекала дипломатия. Германская военная миссия, огромная по численности, отправилась в Румынию. Еще более его волновало вхождение германских войск в Финляндию, и он немедленно запросил Берлин о целях появления германских войск в «советской зоне ответственности». Германская нота объясняла, что «германо-финское соглашение… является чисто техническим делом и не имеет политической значимости». Риббентроп объяснялся в личном письме Сталину — длинном, монотонном и сухом, рассчитанном деталями и побочными соображениями прикрыть сам факт начавшегося военного сотрудничества Финляндии и Германии.

Молотов без обиняков задал вопрос Риббентропу: «Какова численность войск, посланных вами в Румынию?» Риббентроп не был Талейраном, он был достаточно недальновиден, чтобы начать рассуждать о «естественной политической коалиции» Берлина и Бухареста, которая будет всем во благо. Решению всех возможных противоречий послужило бы решающее сближение четырех держав — Германии, Италии, Японии и Советского Союза. «Делимитация их интересов в мировом масштабе» послужила бы разрешению всех неувязок и недоговоренностей. Было выдвинуто и принято предложение Молотову посетить Берлин.

Но дипломатия лишь прикрывала процесс европейского и мирового возвышения Германии, после побед 1940 года ощутившей достижимость самых смелых планов.