Книга Цена Победы в рублях - Максим Кустов

Вряд ли оклады рядовых полицейских и их командного состава в других, оккупированных немцами регионах СССР принципиально отличались от литовских.

Таким образом, мы можем составить себе некоторое представление о рублевых ценах на оккупированных территориях. Цена на самый жизненно важный продукт — хлеб — от 250 рублей в Киеве до 1000 рублей под Ленинградом. Предположим, что советский летчик авиации дальнего действия, сбитый над вражеской территорией, имел при себе наличными 2000 рублей, полученные за бомбардировку Берлина. В Киеве, скажем, послав мальчишку на базар, он мог бы приобрести 8 килограммов хлеба, 1000 сигарет или около 300 граммов сала. Под Ленинградом же он мог рассчитывать только на два килограмма хлеба, и то, если повезет его достать

Разумеется, в разные периоды войны на различных территориях СССР цены сильно менялись. Однако имеющиеся данные все же позволяют составить некоторое представление о покупательной способности советского рубля (а также других разновидностей денег) и на оккупированных территориях.

Заключение

Конечно, тема материального поощрения военнослужащих Красной армии в годы Великой Отечественной войны не может быть полностью раскрыта в рамках одной книги. Тем более, невозможно показать в полном объеме финансово-экономические обстоятельства жизни советских людей военной поры.

Но, тем не менее, собранный в данной книге материал позволяет сделать определенные выводы.

Прежде всего становится ясно, как заботился Иосиф Сталин о материальном стимулировании военнослужащих. Хотим мы этого или нет, но принципиальные решения по этому поводу принимал именно он — Верховный Главнокомандующий, председатель Государственного Комитета Обороны, народный комиссар обороны (с июля 1941 года). В советской послесталинской историографии зачастую принято было пользоваться терминами «советское руководство», «в Ставке полагали» и т. п. Но при этом подразумевалось — Сталин.

Можно сколько угодно спорить о его месте в истории, о его роли в войне. Но невозможно одно — вычеркивать его из истории войны. Получается что-то вроде нового варианта истории от «Министерства правды» Оруэлла.

Как это ни покажется на первый взгляд парадоксальным, но даже в премировании очень четко отражался принцип иерархичности войск. Военная элита — летчики — премировались намного щедрее, чем наземные войска. Это вполне объяснимо: во-первых, летчики были одними из самых высококвалифицированных военных кадров, чьей подготовке еще до войны уделялось особое внимание. Во-вторых, их было на несколько порядков меньше, чем служащих наземных войск, т. е. профинансировать их премии было значительно легче. И, в-третьих, именно с летчиками были связаны первые наглядные успехи советской армии после начала Великой Отечественной войны, имевшие особое значение в пропагандистском плане.

Можно предположить, что никакого цельного плана создания системы материального поощрения заранее не существовало. В эмоциональном порыве после сообщения о первой успешной бомбардировке Берлина появился приказ о премировании ее участников. В августе 1941 года известия о реальных военных успехах приходили нечасто. Затем появляется мысль о необходимости распространения такой практики на все военно-воздушные силы. Ну а там уже и черед сухопутных войск настал.

Вряд ли можно считать фактор материальной заинтересованности принципиально важным для советских военных времен Великой Отечественной войны. Многие из них, судя по воспоминаниям ветеранов, даже не знали о премиях за боевые успехи. Или получали выдаваемые им деньги, даже не задумываясь о том, все ли положенное им заплатили.

Но значительная часть тех, кому это положено, премиальные деньги все же получали. Прежде всего это касается летчиков. Среди танкистов и артиллеристов также немало тех, кто их получал. Автору не удалось обнаружить в воспоминаниях ветеранов-пехотинцев упоминания о получении денег за уничтожение вражеских танков индивидуальными средствами борьбы — гранатами и бутылками с горючей смесью. Не исключено, что в пехоте герои, которым это удавалось совершить, просто не успевали дожить до премирования из-за смерти или ранения. Ведь пехота несла наиболее тяжелые потери, и личный состав в стрелковых частях сменялся очень быстро. Или просто в пехоте не была должным образом отработана система оплаты. Возможно, при дальнейшем изучении военно-финансовой темы удастся более детально осветить этот вопрос.

Что касается жизни тылового населения во время войны, то, при наличии основного средства существования — карточек, обеспечение которых, кстати, осуществлялось достаточно регулярно, широко распространилась практика дополнительного приобретения продуктов и вещей на рынках, частично за деньги, частично путем натурального обмена, причем особую роль своеобразной валюты играли водка или спирт — один из самых ценных товаров времен войны. В различных регионах страны цены на рынках зависели от наличия товаров и местного уровня жизни. Впоследствии (в ходе наступления Красной армии на Запад) на формирование спроса и цен на рынках начали влиять привезенные или присланные в трофейных посылках вещи.

Если учесть те колоссальные разрушения, которые в ходе войны понес Советский Союз (в том числе и после массового вывоза советских ценностей в Германию), ту нужду, в которой вынужденно жило практически все население страны во время войны, то разрешение солдатам и офицерам посылать домой посылки из Германии стало самым настоящим актом справедливости и гуманности, поскольку это послужило хотя бы частичной компенсацией потерь.

Особенно пострадали те территории Советского Союза, которые находились в длительной немецкой оккупации. Там фашистской Германией проводилась целенаправленная политика ограбления и жесткой эксплуатации местных жителей. С этой целью в данных регионах вводились или местные псевдовалюты, или просто специальные талоны, предназначенные фактически для натурального обмена, естественно, по очень невыгодному для оккупированного населения курсу. Поэтому неудивительно, что, даже при наличии жестких запретов на использование советских денег, рубль все равно продолжал сохранять свою покупательную способность и высоко котировался на местных рынках, особенно во второй половине войны, хотя в определенных случаях сама немецкая администрация предпочитала использовать советские деньги. Например, тем, кто сотрудничал с немецкими властями (например, в Литве), вознаграждение выплачивалось зачастую в рублях.

Таким образом, можно сделать вывод, что советская финансовая система доказала свою жизнеспособность и устойчивость и в экстремальных военных условиях (даже тогда, когда страна оказалась буквально на грани катастрофы в начале войны). Несмотря на естественные в сложившейся ситуации инфляционные процессы, рубль продолжал сохранять свою покупательную способность и в тылу, и на фронте, и на оккупированных территориях, что фактически признавала и немецкая администрация данных областей.

В заключение следует отметить, что проблема денежных взаимоотношений и ценообразования во время Великой Отечественной войны на самом деле необъятна. Можно еще очень долго и подробно исследовать отдельные сюжеты, входящие в такую обширную тему. Данная книга является первой попыткой осветить самые принципиальные вопросы материального обеспечения советских граждан (как на фронте, так и в тылу) во время войны. Надеюсь, что она вызовет интерес у широкого круга читателей.