Книга Бижутерия - Мередит Рич

— Эдвард Рэндольф. Рад познакомиться.

— Я Мад… То есть, я хотела сказать, Джуэл Драгумис. — Тогда впервые она употребила новое имя, которое придумала для себя. Было странно называть себя по-другому. Но Мадлен решила, что привыкнет. И Макнилы ее никогда не найдут.

— Не стесняйся, дорогуша. Мы же собираемся стать соседями. Выкладывай… настоящее имя.

— Я не уверена, что мы станем соседями, — запротестовала Мадлен. — Мы совершенно незнакомы.

— Познакомимся, пока доедем до Нижнего Ист-Сайда, — пошутил Рэндольф. — Ну, давай, колись.

— Хорошо… я недавно изменила имя… Для карьеры.

— Значит, ты актриса?

— Нет.

— Надеюсь, не наркодилер? И не скрываешься от копов? Если так, говори сразу. Я не желаю больше в жизни неприятностей.

— Ничего похожего. Все очень сложно. Я только что вернулась из Европы. — Мадлен вытерла вспотевшие ладони о пакет на коленях. В такси не было кондиционера, а в Нью-Йорке стояло в разгаре влажное бабье лето. — Есть люди, с которыми я не хочу встречаться. И не хочу, чтобы они меня нашли.

— Ладушки! — восхищенно осклабился Эдвард. Он был ниже Мадлен, со свежим мальчишеским лицом. — Обожаю интригу. А чем ты зарабатываешь на жизнь?

— Я ювелир-дизайнер. — Мадлен показала руку с браслетами и кольцами, которые сделала в институте.

— Теперь понял. Джуэл! Великолепно!

— Но у меня нет работы. Долгая история. Если мы станем соседями, я тебе все расскажу.

— Мы станем соседями — у меня нет никаких сомнений. Товарищами по жилью. Возможно, по духу. У меня такое чувство, что я знал тебя всегда, таинственная мисс Джуэл.

— По духу? — Мадлен вскинула голову. — Я считала, что товарищи по духу — это любовники.

— Не обязательно. То есть мы можем быть любовниками, но в другой жизни. А в этой не станем — я тебе гарантирую. Я голубой, — объявил он обыденным тоном.

— Да ну? — не слишком удивилась Мадлен. — Меня это устраивает. Сама я спала с мужчинами. — Она поколебалась. — Так что там с другой жизнью? Ты веришь в реинкарнацию?

— А разве кто-нибудь не верит? — Эдвард вгляделся Мадлен в лицо и понял, что такой человек есть. — Я считаю, что все мы жили раньше и будем жить опять. Мой теперешний любовник — большущий дока в метафизике. Очень большой, и точка. — Эдвард хихикнул. — Культурист Деметриус. Как тебе нравится? Богом клянусь, имя настоящее.

Такси подкатило к обшарпанному дому на Шестой улице между авеню А и авеню В. К немалому огорчению Мадлен, это место выглядело не лучше прежнего. Эдвард расплатился с шофером, и она помогла разгрузить вещи и поднять на три пролета лестницы вверх. На четвертом этаже они остановились перед исцарапанной дверью — одной из двух в коридоре.

— Вот здесь. Домик, наш милый домик. — Эдвард достал четыре ключа и открыл замки сверху вниз.

У Мадлен перехватило дыхание: в коридорах стояла аммиачная вонь, то ли от мочи, то ли от дезинфицирующих средств.

Дверь в квартиру со скрипом отворилась.

— Voila! — Эдвард отступил в сторону, пропуская Мадлен вперед. Большая комната являла собой настоящий взрыв белого цвета — даже пол был покрашен. Мебель в стиле технологического искусства, казалось, попала сюда прямо из мастерской дизайнера. Сквозь три окна помещение заливал яркий солнечный свет. Металлические от пола до потолка полки отделяли кухню и обеденную зону от гостиной. Секционная необъятных размеров софа была обита тканью с растительным черно-красным орнаментом. Во всей комнате это было единственное цветовое пятно, за исключением большой драпировки на дальней стене, вобравшей красное и черное в свободных абстрактных формах.

Мадлен не верила собственным глазам.

— Сказочно!

— Я знал, что тебе понравится. Кроме гостиной, есть еще две комнаты-крохотульки, так что у каждого будет свой угол. Они такого размера, что можно поставить односпальную кровать и туалетный столик. Или двуспальную кровать, но без столика. Я промерял. Сам я выбрал двуспальную, с ящиками, вделанными в основание.

— Потрясающее место, — похвалила Мадлен. — Но боюсь, я его не потяну.

— Не забывай, речь идет о Нижнем Ист-Сайде. Чтобы сюда добраться, нужно одолеть множество улиц. Я возьму с тебя сотню, пока ты не работаешь. А потом сто пятьдесят. Телефон и удобства пополам. — Эдвард помолчал. — Ну как… решилась?

Мадлен улыбнулась и кивнула:

— Это первое хорошее событие, случившееся со мной после того, как я вернулась в Штаты.

Оказалось, что Эдвард Рэндольф тоже дизайнер. Окончив Парсонс, он начал карьеру в «Блуминдейле» на складе и дослужился до помощника заведующего отделом, пока не поступил на Седьмую авеню учеником итальянского модельера ремней и кожаных сумок. Работа приносила неплохие деньги, но в двадцать шесть Эдварда вновь потянуло на другое место. Он постоянно выискивал новые возможности.

Мадлен, которая уже привыкла называть себя Джуэл, радовалась его обществу. Он был остроумен, с прекрасными манерами, и с ним было просто ужиться. Он помог ей перевезти скромные пожитки из гостиницы «Челси». Они распили бутылку кьянти, и слегка захмелевшая девушка рассказала ему свою историю — правдивую несокращенную версию вплоть до последних событий в Пфорцхайме.

— Бедняжка, — сочувственно заворковал Эдвард, когда она разрыдалась в платок. — Ты просто потеряла контроль над ситуацией. Будет тебе урок. А теперь подбери осколки и двигайся вперед.

Джуэл шмыгнула носом.

— Мне всего двадцать один, а уже столько людей хотят сжить меня со света. Я не желала никому делать больно. Даже Брейди в Боулдере. Но обалдела от Анны и ненароком его обидела. Откровенно говоря, это случилось тысячу лет назад. Я ощущаю себя так, будто после двадцати одного мне стукнет пятьдесят.

— Основательный опыт за столь короткое время, — согласился Эдвард. — Но такова жизнь: живешь и учишься. И при этом развлекаешься.

— А ты? Мы все обо мне да обо мне. Я совсем ничего о тебе не знаю.

Эдвард улыбнулся:

— Меня воспитывали, чтобы я стал хорошим мальчиком. Таков я и есть. Вот и все.

— Ну нет. После того как я перед тобой исповедалась, ты так легко не отделаешься! Давай выкладывай всю подноготную без утайки.

— Смотри, можешь пожалеть… или пожалею я. — Эдвард открыл еще одну бутылку вина. — Я вырос на ферме в Гордонсвилле, в штате Виргиния. У отца дела шли прилично — он выращивал скот. Я ходил в мужскую начальную школу. У меня было четыре сестры, а мальчик я был один. Мать меня обожала: на сестер ругалась часто, а на меня никогда. Но несмотря на это, у меня с ними остались хорошие отношения. В школе я завел подружку — Мери Пейг Скотт. Нормальное, типичное детство.

Джуэл кивнула:

— Но у меня такое впечатление, что в твоей жизни кое-что изменилось.