Книга Объяснение в любви - Айра Уайз

Доверие. Господи, кажется, отныне и впредь этому слову суждено играть ключевую роль в его жизни! С этими мыслями Клайв направился к дверям парадной гостиной.

Анхела льнула к нему. Мистер и миссис Риджмонт отстали на полшага. Вышколенный слуга распахнул перед ними двери — и взгляду открылась просторная, залитая светом комната, — да что там, целый зал! Огромная хрустальная люстра переливалась цветными огнями; на стенах красовались стилизованные под старину подсвечники, где вместо свечей горели крохотные электрические лампы. Клайв задержался на пороге, давая Анхеле возможность привыкнуть к ослепляющему великолепию зала — и к выжидательно застывшей толпе гостей.

Гул разговоров стих. Все взгляды обратились в их сторону. Пульс Анхелы участился. Сколько народу здесь собралось! А Клайв, ничего ровным счетом не предпринимая, стоял на месте, дожидаясь, чтобы его дама заметила и оценила подготовленный им «сюрприз».

И вот, наконец, Анхела увидела. Это… это равносильно публичному заявлению. Дерзкому, безапеляционному публичному заявлению, исключающему любой намек на смущение и неловкость. Нежные, подведенные алым губы приоткрылись, с них сорвался легкий вздох, — расслышать его мог лишь стоящий рядом Клайв. А затем дыхание ее прервалось, — и Риджмонт на мгновение задумался, не совершил ли непоправимой ошибки…

Быть того не может, внушала себе Анхела. Это просто сон. Странный, невероятный сон. Спустя минуту все эти разодетые дамы и джентльмены разразятся смехом, примутся потешаться над ней, велят ей убираться прочь и никогда больше не возвращаться… Обычно ночные кошмары именно так и кончаются. Иного объяснения происходящему она просто не видела.

Нет, это не сон. Ведь рука Клайва, обнимающая ее за талию, просто-таки вибрировала от напряжения. Анхела нервно сглотнула. Затем попыталась поднять глаза на любимого — но не смогла: взгляд ее был намертво прикован к одной-единственной, определенной точке.

Ибо здесь, на стене парадной гостиной фамильного особняка Риджмонтов, на виду у всех и каждого, красовались два оправленных в рамы этюда с обнаженной натуры. На одном была изображена она, Анхела: хрупкая, изящная, застенчивая и вместе с тем обольстительная. На другом — Клайв, дерзкий и надменный в своей наготе, — таким он представал глазам возлюбленной всякий раз, когда они предавались любви.

Щеки ее заполыхали огнем — а в следующий миг от лица вновь отхлынули все краски. Сердце билось в груди, точно тяжелый колокол. Как бесстыдно и дерзко они с Клайвом выставлены на всеобщее обозрение! И вдруг молодая женщина поняла, в чем дело, зачем Клайву понадобились бриллианты и это вызывающее платье. Наследник семьи Риджмонт бросил вызов всему миру, — родителям, друзьям, и всем этим сомневающимся насмешникам, у которых в голове не укладывается, что возможно искренне любить женщину, способную выставлять напоказ собственное тело!

«Не можешь побить врага — перейди на его сторону», — гласит старая пословица. А что, если не удается убедить враждебно настроенный мир? Так значит, черт с ним! Швырнем врагам в лицо эти два этюда — и пусть сплетники и ханжи думают, что хотят!

— Если ты сумела возвыситься над условностями, так смогу и я, — прошептал Клайв ей на ухо, — и в голосе, исполненном нежности и страсти, отчетливо послышались озорные ноты.

Вот теперь Анхела нашла в себе силы поднять взгляд. В изумрудно-зеленых глазах плясали чертенята. А еще в них читалась немая мольба: Клайву так хотелось, чтобы любимая поняла, для чего он все это затеял!

С губ ее сорвался короткий смешок. Аметистовые глаза засияли, Анхела улыбнулась — сперва неуверенно, затем все шире, все веселее. Она поняла! Клайв нашел способ уничтожить разделяющие их различия. Он, Клайв Риджмонт, спустился по лестнице вниз, а она — поднялась ему навстречу.

От подушечек его пальцев словно отскакивали электрические разряды. Широкая ладонь скользнула вверх по обнаженной спине и задержалась у основания шеи — жестом одновременно успокаивающим и властным.

— Это еще не все, — тихо предостерег Клайв, увлекая спутницу за собой.

Ноги у нее подгибались. Пульс участился, в мыслях царил хаос — хаос, сотканный из тревог, и потрясенного изумления, и грешных, упоительных восторгов. А Клайв уводил ее все дальше, — перед глазами ее мелькали улыбающиеся лица, лица огорченные и шокированные, лица хорошо знакомые — как, например, Крис и Эстрелья… Все тонуло в искристом тумане. Ренан Бенавенте понимающе усмехался, а женщина рядом с ним глядела на нее с нескрываемым интересом… Стройная, хрупкая, светловолосая, она просто-таки ослепляла красотой — утонченной, изысканной, одухотворенной. Анхела, задержавшись на мгновение, дружески ей улыбнулась.

— Рада с вами познакомиться, Мария, — шепнула она.

— Позже, — проговорил Клайв, увлекая молодую женщину дальше.

Остановились они лишь в противоположном конце зала, у стены между двумя этюдами. Полыхали огни, искрились бриллианты, на всех лицах было написано жадное любопытство.

Оказавшись в центре всеобщего внимания, Клайв заглянул ей в глаза, — и все затаили дыхание в предвкушении чего-то необычного.

— Ну что ж, а не заключить ли нам договор? — глухо осведомился он. Тишина стояла такая, что слышно было, как пролетит муха.

— Как, еще один? — шепнула в ответ Анхела, понимая, что любимый нарочно нагнетает напряжение — ласковым взором, и обещанием поцелуя, и легким касанием пальцев…

Молодая женщина опустила взгляд — и потрясенно заморгала. Ведь в это самое мгновение на палец ее скользнуло кольцо. Изящное колечко белого золота с бриллиантом. И не каким-нибудь там второсортным камнем, а роскошнейшим кристаллом чистой воды, что, должно быть, стоил огромных денег. Бриллиант сиял и переливался в лучах света, разбрасывая каскады разноцветных искр.

— Как тебе? — От вкрадчивых интонаций этого глубокого, с хрипотцой, голоса, у молодой женщины сладко замирало сердце.

— Чудо что такое, — выдохнула Анхела.

— Как ни избито это звучит, камень напоминает мне твои глаза, — сардонически проговорил Клайв. — Но к нему прилагается ярлычок с ценой, знаешь ли.

— И какова же она? Хватит ли у меня денег в банке? — прошептала она, пытаясь обратить дело в шутку. Но шутки не получилось; душу Анхелы переполняло радостное изумление, и счастье, и предвкушение новых чудес.

Что за волшебный миг, что за чарующий вечер! Ничего романтичнее и представить себе нельзя! О таких минутах помнят до конца жизни и на закате дней рассказывают внукам и правнукам…

— М-м-м.. — многозначительно протянул Клайв. — Принимая это кольцо, querida mia, ты принимаешь на себя священное обязательство свято верить в то, что я буду любить тебя до конца жизни…

И эти слова оказались последней каплей. Позабыв о толпе любопытствующих зрителей, Анхела приподнялась на цыпочки и поцеловала любимого. Поцеловала отнюдь не застенчиво и пугливо, и отнюдь не с ласковой сдержанностью, — нет, в этот поцелуй будущая миссис Риджмонт вложила всю переполняющую ее любовь.