Книга Смертельный треугольник - Фридрих Незнанский

Последнее увлечение Мишеля Блана — финансовое участие в разработке нового самолета «Орион». Его интерес к этому бизнесу неудивителен, учитывая, что первоначально карьера Блана складывалась как у многообещающего инженера — четыре года после Массачусетского технологического института (в котором он учился не без успеха) Мишель Блан проработал в одном из конструкторских бюро своего отца, но потом инфантильный характер и общая апатия к активной жизни взяли вверх, и Мишель Блан стал тем, кем он стал.

В общественной жизни активного участия он не принимает, хотя известно, что придерживается крайне правых и консервативных взглядов в политике. В юности после возвращения из Америки примкнул было к профашистской молодежной организации, но его отец, покойный Жан-Люк Блан, быстро наставил сына на путь истинный — отправил работать в авиаконструкторское бюро.

В настоящий момент Мишель Блан живет в Монте-Карло в собственном двухэтажном доме. Постоянной спутницы жизни у него нет. Отношения с братьями и сестрами достаточно ровные, вообще семейство Блан свои внутренние скандалы (если допустить, что таковые случались) на суд публики никогда не выносило».

Гордеев прочитал это, и вдруг чудовищная по своему идиотизму мысль пронзила голову. А что, если Монахова была отравлена… арманьяком? То есть с помощью арманьяка. Что, если изысканный французский напиток был заранее отравлен? Нет-нет, господа присяжные заседатели, почему же это идиотизм? Забудем про долбаное снотворное и вспомним про спиртное. Арманьяк ей присылал Блан. Так? Так. Отвергнутый любовник. Или претендент на это вакантное место. Так? Так. Почему же это не могло случиться? Что, если это была такая изощренная месть своенравной женщине, отвергнувшей французского бизнесмена, — отравить ее тем, что она сама же и рекламировала?

Да, перебил себя Гордеев, допустим, Блан присылает ей отравленный арманьяк, но почему он так уверен в том, что именно она его и выпьет? Риск слишком велик — она может угостить кого-нибудь из этой бутылки или вообще пить не из нее. Нет, если он действовал именно так, то тут должна была иметь место уверенность, что Монахова станет пить арманьяк. Пей вино, Гертруда, пей… Но откуда возьмется такая уверенность? Блан — во Франции, Монахова — в Москве…

А что, если у него были сообщники, способные проконтролировать ситуацию? Например, та же исчезнувшая полька — Тереза Соколовская? Ее ведь так и не удалось пока найти. Скорее бы Щербак выяснил об этой польке хоть что-нибудь.

Но опять-таки здесь натяжка! Если это преступление из страсти, то такой долгий расчет — на бутылку арманьяка, на то, что Тереза проследит, чтобы никто, кроме ее хозяйки, не отравился (иначе слишком уж подозрительно — два человека, умерших одновременно, случайно, по одной и той же причине!), — это уже какая-то запредельная стратегия для преступления, совершенного из страсти. Слишком вдумчивая, слишком методичная. Хотя чего не бывает.

Сплошные вопросы…

И все же, все же, все это возможно, вот ведь какая странная штука. Убийства вообще часто случаются не благодаря какому-то стечению обстоятельств, а вопреки ему, уж Гордеев-то с его опытом следовательской работы знал это, как мало кто другой. Иногда такой головокружительный расклад вокруг трупа получается — кажется, всех можно повязать, у всех мотивы! А потом бац — это был сердечный приступ. И все. И никто не виноват.

Гордеев вздохнул, сварил себе еще чашку кофе и… налил еще рюмочку арманьяка.

11

Яна пропала. Ее телефоны по-прежнему не отвечали, никто не знал, где она. Она будто исчезла. Гордеев был уверен, что ее похитили. Он понял: от слов они перешли к делу. Кто они — это предстояло выяснить.

В общежитии, где он был когда-то с Яной, Гордеев сумел найти молодого человека с серьгой в ухе, который был тогда в их компании. Тот под большим секретом сказал, что девушку увезли на подмосковную дачу, к счастью, он знает адрес…

Гордеев добрался туда за полтора часа.

Дом стоял в маленькой долине, окруженной с одной стороны лесом, с другой — холмами. С третьей — зеркальное озерцо. Гордеев подобрался к забору и смотрел оттуда на зеленые кроны деревьев. Прямо у забора бежала узенькая велосипедная тропинка. Припекало солнце. Делать дальше почему-то ничего не хотелось. Хотелось уйти на пенсию. А нужно было между тем спасать хорошеньких актрис. Ну что же, может, это и есть его вклад в искусство?

А если охранники? С автоматами?

Хм…

Гордеев выбрал для атаки такой участок забора, который был равноудален от въездных ворот, где, по идее, могли быть охранники, и от входа в дом, который просматривался издалека. Кроме того, это место, когда Гордеев преодолеет забор, скроют кроны деревьев, которые хоть и росли вдоль по периметру ограды, но отнюдь не везде.

Он разбежался и, отталкиваясь ногами от вертикальной поверхности, взлетел на вершину забора. Мгновенно оценил ситуацию — слава богу, никаких охранников! — и приземлился уже на другой стороне. Хотя рано радоваться, они могут быть в доме. Эх, зря все-таки за помощью ни к кому не обратился, как бы не наломать сейчас дров… Но все обошлось. Через считанные секунды он был уже в доме. На первом этаже в трех комнатах не нашел ни души. Поднялся осторожно наверх. И там…

Яна лежала в постели с Сергеевым. Гордеев оторопел и даже, к стыду своему, пробормотал, обращаясь к режиссеру:

— А ты что здесь делаешь?

— Во-первых, это моя дача, — объяснил Сергеев. — А во вторых, я все-таки гетеросексуал. — Последнее было сказано с гордостью.

Гордеев подумал, что положение тел ему что-то напоминает. Сообразил и усмехнулся: точно так же лежали у него дома Лина Бершадская с новым хахалем.

Сергеев сказал ему:

— Юрий Петрович, ты только не психуй! Не забывай, что от многих других видов живых существ нас отличает замечательная особенность — мыслить…

И это Гордееву что-то напомнило. Он сосредоточился… Черт возьми! Это было сильно похоже на слова, которые прозвучали в телефонной угрозе, поступившей к нему в юрконсультацию.

— Черт возьми! Сергеев, так это ты звонил мне в офис с угрозами?!

Режиссер хихикнул:

— Неплохо получилось, правда?

Гордеев, не раздумывая, засадил ему левый крюк (Сергеев улетел с кровати далеко в угол) и вышел в другую комнату — надо же было дать людям время одеться.

Ну что же, может, оно и к лучшему, может, теперь он будет относиться к ней просто как к клиентке, перестанет выдумывать какие-то химеры и живо размотает этот клубок до конца… Гордеев взял с полки томик Михаила Кузмина.

Я спрашиваю мудрецов вселенной:

«Зачем солнце греет?

Зачем ветер дует?

Зачем люди родятся?»

Отвечают мудрецы вселенной:

«Солнце греет затем,

чтоб созревал хлеб для пищи

и чтобы люди от заразы мерли;