Книга Кузина королевы - Шейла Бишоп

Следующие три месяца были полны безоблачного счастья. Все, казалось, способствовало их любви, и мало-помалу Пенелопа тоже пришла к выводу, что ее чувство к Чарльзу никоим образом не греховно. Никто не вмешивался в их отношения, никто не спешил с советами. Рич как нельзя кстати задерживался в Лизе. Пенелопа по-прежнему жила во дворце Стратфорд-Хаус, и Чарльз навещал ее почти каждый вечер.

В начале мая ему пришлось уехать из Лондона, чтобы встретиться с родными, и в его отсутствие Пенелопе выпало в одиночку столкнуться с жестокой реальностью.

Тем утром Пенелопа проснулась, как обычно посвежевшая после сна и готовая встретить новый день. Мэри Дикон, младшая из двух ее служанок, подняла полог над постелью. Пенелопа села в кровати, и вдруг на нее накатила дурнота, и все поплыло у нее перед глазами. Она откинулась на подушки.

– Миледи, вам нехорошо? – спросила Мэри. – Могу я вам чем-либо помочь?

– Принеси мне чашку теплого молока, – сказала Пенелопа, не открывая глаз. – И яблоко.

Мэри на цыпочках удалилась. Пенелопу охватила паника. Она попыталась приподнять голову, но головокружение вернулось. Знакомый симптом. Теплое молоко поможет справиться с недомоганием, а что делать с беременностью? Она не допускала к себе Рича с момента рождения младшего сына – стало быть, Рич не имеет никакого отношения к зарождению новой жизни.

Пенелопа целую неделю не рассказывала никому о своих опасениях, хотя и понимала, что не ошиблась. Она беременна. Это ее пугало. Она полагала, что Рич смирится с тем, что у нее есть любовник, в основном из-за того, что не захочет портить отношения с Робином. В конце концов, двор всегда полон любовных интрижек, а в семьях аристократов нет-нет да и встречаются «кукушата». Но их «отцы» могли хотя бы делать вид, будто это их собственные дети. За все правление Елизаветы не было случая, чтобы благородная дама родила ребенка, который, согласно простым законам математики, должен был быть незаконнорожденным. И как бы Чарльз ни настаивал на том, что перед Богом они – муж и жена, она прекрасно понимала, как к этому отнесется двор. Если Рич подаст на развод, Пенелопа станет известна на всю Англию как прелюбодейка, и тогда она никогда не сможет снова выйти замуж.

Ей отчаянно нужен был Чарльз, но он был далеко. Впрочем, он все равно ничем не смог бы ей помочь, так как был столь же уязвим. Только один человек мог защитить их. Пенелопа решилась: нужно ехать во дворец Эссекс-Хаус к брату.

Она застала его за сборами в Уайтхолл, где он упражнялся в фехтовании.

– Мне очень нужно поговорить с тобой – сказала Пенелопа и, улыбнувшись, добавила: – Я пришла как просительница.

Робин окинул сестру взглядом с ног до головы. Она, как всегда, выглядела безупречно.

– Тебя я рад видеть гораздо больше, чем многих моих просителей. Однако я почему-то не думаю, что ты пришла просить у меня денег.

День был душный. Робин вывел ее в сад, где на берегу Темзы располагался летний павильон, окруженный тенистыми деревьями. Пенелопа нервничала, нервозность заставила ее забыть о правилах хорошего тона, и она единым духом выпалила все, что было у нее на сердце:

– Робин, ты должен помочь мне. Я жду ребенка.

Известие о том, что у Пенелопы будет еще один ребенок, поначалу не произвело на Робина впечатления. Затем он нахмурился, потом внимательно посмотрел на нее, будто видел впервые. Пенелопа почувствовала, что ее лицо заливается краской.

– Это все, что ты хотела сказать? – Его голос не выражал ничего. – Ты не скажешь мне, кто отец? Блаунт, полагаю?

– Разумеется, это Чарльз. Сколько мужчин, ты думаешь, у меня... Робин! Ты не знал?

– Франческа говорила мне, что вы любовники, но я ей не верил. Я поклялся бы жизнью, что ты верна Ричу. Пенелопа, как ты могла?..

Он был в ужасе. Несмотря на то, что Робин был очень умен, он обладал свойством закрывать глаза на то, о чем не хотел знать. Пенелопа забыла об этом, как и том, что он, кроме всего прочего, склонен идеализировать окружающих его людей, в особенности если это женщины, а тем более родственницы. За любовь Робина нужно было платить верностью и добропорядочностью.

– Прийти ко мне вот так... При этом я не услышал ни слова раскаяния! Ты что, думаешь, я стану покрывать твою измену?

– Ты не понимаешь! Ты не знаешь всей правды. Прошу, выслушай меня. Не сердись.

– Не сердись?! После того, как я узнал, что ты забеременела не от мужа, как потаскуха? У тебя, похоже, сложилось обо мне странное мнение. Сэр Чарльз знает меня лучше, иначе не уехал бы так поспешно в Дорсет, оставив тебя одну. Клянусь Богом, скоро он пожалеет, что соблазнил мою сестру!

– Нет! Не говори так – ты ничего не понял. Робин оперся на балюстраду.

– Робин, умоляю тебя, не вини Чарльза. Он не бросил меня. В действительности я гораздо более виновата, чем он.

Робин не ответил.

– Ваша светлость, простите за беспокойство, – произнесла Пенелопа. – Я прерву беременность. Все станет так, будто не было ничего. Если я это сделаю, вы же не будете держать зла на Чарльза? Милорд, вы великий человек, вы можете позволить себе быть милосердным. – Она повернулась, чтобы уйти, пытаясь сохранить хотя бы крохи достоинства.

Отчужденность Робина исчезла в одно мгновение.

– Не спеши, – сказал он. – Я не имел в виду... Пенелопа, ты же знаешь, я никогда не обидел бы тебя преднамеренно. Я не должен был разговаривать с тобой так резко. Понимаю, ты запуталась. Я помогу тебе, обещаю. Ну же, сестра, мы снова друзья?

Она помолчала, а затем медленно произнесла: – Мы не будем друзьями до тех пор, пока ты считаешь Чарльза врагом. Ты не знаешь, что произошло между нами давным-давно.

Пенелопа рассказала брату о тайном обручении с Чарльзом. Робин признал, что поспешил с выводами, и попросил прощения. Пенелопа заплакала. Робин стал успокаивать ее с той удивительной нежностью, за которую женщины прощали ему многое. Он говорил, что позаботится о ней и о Чарльзе. Пока он рядом, они и в безопасности. Он возьмет на себя и Рича, и королеву, пока Пенелопе лучше некоторое время пожить у него в Эссекс-Хаус.

Пенелопа не хотела переезжать к Робину. Во время своего прошлого пребывания в его доме она сильно обидела Франческу, и для нее было унижением возвращаться обратно, да еще в таком положении. Конечно, Франческа окажет ей гостеприимство, ведь она послушная жена и ни в чем не перечит Робину. Однако Пенелопе не по душе было взвалить свою ношу на плечи невестки. Но выбора не было: раз Робин согласился защищать их с Чарльзом, она обязана во всем с ним соглашаться. Четыре дня спустя с независимым видом, подкрепленным изумрудно-зеленым платьем совершенно немыслимого фасона, Пенелопа появилась во дворце в Эссекс-Хаус с дюжиной слуг, повозкой, набитой сундуками и коробками, и двумя младшими детьми.

Франческа приветствовала ее с показным радушием. В течение первого часа в доме Робина Пенелопа была сильно занята, она отдавала необходимые распоряжения служанкам, с помощью Бесс Сидни – восьмилетней дочери Франчески – уложила спать Генри и Чарльза. Когда со всеми делами было покончено, она отправилась к Франческе и застала ее за вышивкой.