Книга Безоглядная страсть - Марша Кэнхем

— У тебя есть доказательства? — огрызнулась она. — Мало ли кто о чем судачит…

— Да что далеко ходить — я видел сцену вашего прощания всего несколько минут назад…

Огонь в очаге на мгновение ярко вспыхнул, и Энни успела хорошо разглядеть лицо мужа. Сейчас, поняла она, им владеет нечто большее, чем просто гнев. В глазах Ангуса стояла безмерная боль обиды. Это были глаза человека, незаслуженно смешанного с грязью, глаза мужа, не просто ревнующего жену, а любящего ее.

— Ангус, — горячо начала Энни, — не стану скрывать, мы с Джоном всегда были очень близкими друзьями, но никогда ни словом, ни делом Джон не позволил себе ни малейшей вольности по отношению ко мне. Как и я всегда помнила о моем супружеском долге. Да, я жила у него в Данмаглассе — но лишь потому, что тот стал, по сути дела, штаб-квартирой восстания. К тому же на протяжении всего этого времени замок Джона всегда был полон народа, так что вряд ли мы, если бы даже и хотели, смогли найти там уединение хотя бы на минуту.

— Можно подумать, я не видел, как мило вы ворковали сейчас у входа в дом! И каким голосом ты произнесла имя Джона, когда открывала мне дверь, думая, что это он!

Энни снова похолодела. Да, когда Ангус постучал, она действительно пошла открывать в уверенности, что это вернулся Джон, но она и сама не осознала, что при этом произнесла его имя. Более того — она не была уверена, что, если бы Джон и в самом деле вернулся, она нашла бы в себе силы противостоять искушению. Да, физической близости между ней и Джоном не было, но означало ли это, что она не предала мужа в мыслях? Какими глазами ей теперь смотреть на него?

Да, Энни чувствовала себя виноватой перед Ангусом, и оправдания ей не было. Но так ли уж, по сути дела, невинен он сам? Она чуть было не изменила ему — он же изменил родине. Если в нарушении супружеского долга он все-таки имеет право обвинять ее — есть ли у него право обвинять ее за то, что она в отличие от него хранит верность родине? Энни не хотелось — не из долга перед Ангусом, а из любви к нему — идти против его воли, но оставил ли он ей выбор?

— Я устала, Ангус, — обреченно проговорила она. — У меня нет сил спорить с тобой. Да, я не могу привести тебе доказательства моей верности… Ты же сам понимаешь, что если доказательства неверности всегда найдутся, то подтвердить обратное… Все, что тебе остается, — это поверить мне на слово. Не стану лгать — порой мне действительно кажется, что я неравнодушна к Джону. Не стану скрывать и того, что порой я была на волосок от измены. То, что ты видел сейчас между мной и Джоном… Это был мой отказ, Ангус. Я не знала, что ты здесь и все видишь. Ничто не удерживало меня, кроме чувства долга. Вот, пожалуй, единственное и самое большое доказательство моей верности, Ангус, которое ты видел собственными глазами. А что до того, что Ферчар и другие меня используют, — я это понимаю. Но кто меня, в конце концов, не использует, так или иначе? И прежде всего — ты…

— Я? Каким же образом?

— А то нет? Начнем с того, почему ты женился на мне. Да потому, что решался вопрос, кому быть главой клана — тебе или Клани Макферсону, и ты решил заручиться поддержкой Ферчара. Ты думал, что, если породнишься с Фаркарсонами, клан тем самым будет спасен от распада, которого, кстати, так и не удалось избежать — посмотри, что происходит сейчас…

Глаза Ангуса затуманились.

— Нет, — сказал он, — не поэтому.

— Можно подумать, я не помню, какое у тебя было лицо, когда ты стоял у алтаря! Да на нем явственно читалось, что в тот момент тебе хотелось оказаться где угодно, только не там, что ты пошел на это в интересах и для пользы клана, что для тебя это такая же обуза, как твой титул…

— Энни, — горячо перебил ее Ангус, — Богом клянусь, ничего такого я не думал!

Энни закрыла рукой глаза, словно могла таким образом защититься от его лжи.

— Ферчар говорил мне, — начала она, — каких трудов стоило ему уговорить тебя на этот брак. Что ты только не делал, чтобы избежать его! Ты запросил у старика за эту сделку пять тысяч фунтов — ты был уверен, что он не сможет заплатить такие деньги…

— Энни, если бы я действительно не хотел на тебе жениться, меня не смог бы заставить ни Ферчар, ни сам Господь Бог!

— Но Ферчар заплатил тебе.

— А знаешь, кстати, что это были за деньги?

— Он говорил, что вынужден был продать какое-то очень дорогое имение…

— Дорогое? Да это, с позволения сказать, имение гроша ломаного не стоило! Что за земля в Брейкрэбе — одно болото…

— Подожди, — нахмурилась Энни, — Брейкрэб ведь твое имение…

— Все правильно, — кивнул он, — это я купил его у Ферчара.

— Ты? — Удивлению Энни не было предела.

— Мой агент решил, что я сошел с ума, если плачу такую цену за такую землю, но сделал, как я ему велел. Разумеется, Ферчар так и не знает, кто тот идиот, купивший это гиблое место.

— Получается, ты сам дал ему денег, чтобы он заплатил их тебе?

— Любой, кто узнает об этом, назовет меня идиотом, я же считаю, что это самая выгодная сделка в моей жизни.

Энни молча уставилась на него.

— Да, — торжественно заявил Ангус, — я никогда не жалел о нашем браке, Энни. Если тогда, в церкви, меня и мучили какие-то сомнения, то лишь в том, не снится ли мне это счастье. Да, я знал, что ты предпочла бы видеть на моем месте Макгиливрея. Ферчар говорил мне, что одно время он был твоим любовником…

— Мы с Джоном никогда не были любовниками!

— Да, в первую брачную ночь я убедился в этом. И признаться, был несказанно рад, что ты оказалась девственницей. Честно говоря, я жутко боялся, что буду не на высоте по сравнению с Джоном…

— Ты думал, — прищурилась Энни, — что я не девственница, и все равно женился на мне?

Ангус дотронулся до ее лица.

— Я видел однажды, как ты скакала на лошади. Это было потрясающе красивое зрелище — раскрасневшееся девичье лицо, пожар рыжих волос, звонкий, невинный, искренний смех… Я тогда подумал, что, будь моя воля, я бы вечно наслаждался одним видом этой девушки. А когда я узнал, что эта девушка и есть та, с которой я помолвлен, и могу насладиться гораздо большим…

Энни молчала. Все, чего ей хотелось сейчас, — это, забыв обо всем, кинуться Ангусу на шею, обнять его, ласкать до умопомрачения…

Энни осторожно дотронулась до его щеки, убрав с нее прядь волос. Губы ее потянулись к его губам, руки Ангуса обняли ее плечи.

— Прости меня, Энни, — чуть слышно прошептал он. — Прости… что усомнился в тебе. Я не хотел сомневаться, я верил, я знал…

Из груди Энни вырвался вздох, словно она в одно мгновение освободилась от того, что долго, очень долго мучило ее…

Ангус подхватил ее на руки, и они закружились по комнате в безумном порыве.

— Я хочу тебя, Ангус, — тихо проговорила она. — Прямо здесь, у стены…