Книга Магический бестиарий - Николай Кононов

Как соотнести их с поддакивающим домашним кругом, очерченным мамой, бабушками и дедом и прорываемым тобой, папаша, с аморфным ужасом ощетинившейся пинками и зуботычинами улицы Тараса Шевченко (а он действительно ночевал в каком-то домишке на ней однажды по дороге в ссылку).

Что такое память, папа?

Тусклое зеркало в мушиных засидах, о которое ты, папуля, меня так неаккуратно, чересчур сильно шмякнул?

Что же извлекает она из своих хмурых недр?

Какие подробности?

Они зажигают темные тоннели давних событий, что вроде бы ушли от меня куда-то в самую толщу пережитого времени.

Но оно осыпается, как почва, в их узкие, лишь на миг освещаемые штольни, где вспышка света длится не больше воробьиного «чирик» или твоего страшного окрика, уносящегося куда-то вместе с самим носителем звука, то есть с тобой…

…Быстрее промежутка времени, которое называют «миг».

Моментальное зрение, не успев ко всему привыкнуть и осмотреться, ужаснуться, остывает, тает, хиреет.

Суммарный остов всех минувших событий, их рыбья бессловная грамматика уже не дадут мне никогда почувствовать себя не отягощенным тобой и от тебя освобожденным, папа.

(оч. оч. давно)

НЕБОЛЬШИЕ ЭПИСТОЛЯРНЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ

ПИСЬМА ХМУРОМУ ЮНОШЕ ОТ СТРОГОГО ОТЦА, СОЧИНЕННЫЕ ЮНОШЕЙ

Итак, первое

К ЮНОШЕ

Хмурый, прямо-таки угрюмый юноша, и все-то Вам не так, прямо скажем, не эдак; все Вам не в радость – ни собственный молочный бодрый возраст, ни сияющее предстоящее, которое пока не оформилось, конечно, в неисправимую сухую схему, в совокупность рабочего или отпускного времени (ведь все в Ваших руках).

Вот ходите Вы – длинный переросток, худой, как стремянка, шаркающей походкой, сбиваете набойки – что же, душа Ваша такая же механическая и негнущаяся.

От этого Вы, знаете ли, производите вид существа обиженного и оскорбленного собственным бытием, а это уже перебор.

Короткие волосы – спартанский признак, да, под спортивной шапочкой они засаливаются; и вообще собственный запах-то начинает Вас, милый молодой человек, раздражать, а он опознается Вами в присутственных местах – правильно, как что-то чужеродное, неродное, влачащееся за Вами, душа моя, следом неотвязчивым приятелем.

А как Вы, гордец, сосредоточенно-грустно, с язвящим окружающих мнимым безразличием ковыряете птичьей вилкой столовый винегрет (ты долго, сынуля, учился писать это слово, не делая в нем сразу двух ошибок), и Вам не мерзка саморазрушающаяся Вавилонская башенка, Вам безразлично собрание не разумеющих друг друга ингредиентов на круглой фаянсовой равнине общепита (видишь, детка, и папа умеет писать красиво).

Вы, оторвавшись от дома, испытываете гордое равнодушие к идее еды, из коей вычтено удовольствие, замененное утолением единичного рефлекса урочного наступившего часа, когда однажды неласковый, слишком крупно порезанный для пищеварения лук, полураскисший картофель, заветренное, рассеченное надвое яйцо станут Вашим первым настоящим уроком семиотики тоски и одиночества, впрочем – как и фрикаделька, сгинувшая в рисовом тумане на тарелке у Вашего соседа, милок, в выдуманном Вами хаосе.

Что же Вы поместите, какую препону воздвигнете, спрошу я, завершая свое письмо, между эмпирическим опытом и ценностями, о которых едва догадываетесь, хмурый дружок: пюре, котлетку, что дороже?

Ну все. Не буду. Не буду.

Целую.

Ваш ласковый и любящий папа.

Второе

ОПЯТЬ К ЮНОШЕ

Весенняя земля с угрюмыми, не стаявшими лаптами загаженного снега, вся в мертвых прошлогодних листьях, сумрачная и тяжелая, военной волглой шинелью горбится между стволами тополей, и Вы, молодой человек, я знаю, ее боитесь, опасаетесь ее грязного плотского вида, медленно вращающихся жерновов ее мокрых внутренностей, ее такого смертного, в конце концов, смысла.

Если Вы опустите взор, то уже не отведете его от этого угрюмого зрелища.

Вы останетесь один на один со своим личным зарубцевавшимся душевным строем, одиноким кошмаром предстоящего несуществования.

И это чувство точно уж некому описать, его глубокое вибрато не заглушить ни песенкой, ни смехом.

Оно затягивает Вас, молодой человек, в свое обессмысливающее движение, чреватое инфернальным созерцанием этой почвы, корней тополя, грязи, себя самого, на все это взирающего, достоверно погруженного в это не отпускающее Вас качество.

Я там, сынуля…

Третье

К ЧИТАТЕЛЮ, ПОДОЗРЕВАЮЩЕМУ О КРИЗИСЕ ВЫМЫСЛА

Читатель, естественно, подозревает о кризисе вымысла.

Но как измыслить весь этот словарь разочарований, чтобы ты, милый читатель, поверил во вне-условность, не-призрачность всего того, что я тут понапридумывал и понаписал?

Как воссоздать иллюзию обязательности? – может быть, согретыми в ладонях словами и глухим утробным сердечным ритмом, то есть словами, накаленными до температуры дружеской ладони, опустившейся на твое читательское плечо, то есть ритмом, могущим утихомирить, успокоить, усыпить.

Спи, Спи…

Как мне жаль

дневник

Передо мной тетрадь – очень хорошая, немецкая, с коленкоровым корешком, в картонном переплете, оклеенном мраморной бумагой. Чистая и опрятная вещь.

«…у немцев, трудолюбивой нации, умеющей вообще-то и отдохнуть, прямо скажу, – продумано все до самых незначительных мелочей. Взять хотя бы фотоаппараты – нашим не чета. Набор выдержек и диафрагм аппарата Роляйлефлекс, заявляю категорически – удовлетворит любые запросы – как любителю, так и профессионалу.

Итог дня (подчеркнуто волнистой линией)

– Автомобиль дольше заводился на примерно 7–8 минут, в силу того пришлось передвигаться ускоренно. Требуется профилактика клапанов (подчеркнуто волнистой линией по трафарету офицерской прозрачной линейки).

– Лекцию по организации подразделения тягачей ракетной дивизии прочел практически без конспекта. Сказывается опыт.

– Взял институтский заказ. 3 кг говядины без костей, шпроты – 6 банок, зеленый горошек Венгрия – 11 б.

– Слушал закрытую лекцию о международной обстановке. В двух словах положение сложное. Все-таки у нас больше 10 000 тыс. км сухопутных границ, это не считая морских рубежей. Еще на нас границы соц. лагеря. Оппортунисты югославская компартия Тито (и нашим и вашим), румынская (хуже болгарской), албанские маоисты, с северной кореей не все понятно (м. б. сталинизм, но дисциплина (подчеркнуто) высокая, могут всю страну превратить в один военный кулак), Монголия и Вьетнам практически республики СССР, братская Куба! арабские государства соц. ориентации, африканские молодые страны гвинея-бессау к примеру (там был Вас. Кузьмич Кутуев военным советником, мы с ним кончали в Караганде курсы переподготовки выстрел в 49-м).