Книга Путешествие дилетанта - Сергей Петросян

– Завтра выходной, – сказала Кэт. – Может, сходим с Мишкой в зоопарк?

Пьер задумался.

– Я завтра хотел взять машину напрокат и съездить в русский монастырь.

– Возьми нас с собой! Ты ведь не на богомолье туда едешь? Не помешаем?

– Почему бы и нет. Поехали.

* * *

– В женском монастыре нам, наверное, делать нечего, – рассудил Пьер. – Давай зайдем в храм, а потом по кладбищу походим.

В церкви было непривычно светло. Пожилой гостеприимный священник, услышав русскую речь, с удовольствием показал главные святыни храма – икону Владимирской Божией Матери из Оптиной пустыни и крест из Ипатьевского дома. Узнав, что Пьер интересуется историей Русского Корпуса, отвел на кладбище и показал могилу последнего командующего, Анатолия Ивановича Рогожина. Оказалось, что Рогожин был основателем и многолетним редактором журнала «Наши Вести».

– Скажите, а про Штейфона вы можете что-нибудь рассказать?

– Про Штейфона… Я знаю, что он руководил Корпусом до Анатолия Ивановича. Похоронен где-то в Европе. Вот, пожалуй, и все. Вам надо с Владимиром Владимировичем поговорить.

– Это кто? – оживился Пьер.

– Вы Гранитова не знаете? – удивился священник. – Владимир Владимирович – председатель Союза чинов Русского корпуса. Я дам вам его телефон.

На обратном пути Мишка заснул в детском кресле. Кэт неожиданно положила свою руку поверх руки Пьера, легла головой ему на плечо и закрыла глаза. Он боялся пошевелиться. Скосив глаза, смотрел на нее и в зеркало – на Мишку.

Вот оно – счастье…

* * *

Пьер уже несколько дней безуспешно звонил по телефону, который ему дал священник. Пожилой женский голос неизменно отвечал:

– Оставьте ваш телефон. С вами свяжутся.

Звонок раздался только через неделю.

– Мне сказали, что вы интересуетесь биографией Штейфона.

– Владимир Владимирович? – обрадовано спросил Пьер.

– Меня зовут Евгений. Владимир Владимирович поручил мне ответить на ваши вопросы. Запишите адрес.

По указанному адресу в Бруклине Пьер нашел скромную адвокатскую контору. Евгений оказался мужчиной средних лет массивного телосложения с короткой стрижкой. Если бы не клубный пиджак и не очки в тонкой металлической оправе, его можно было бы принять за циркового борца.

– Что конкретно вас интересует?

– Понимаете, о службе Бориса Штейфона в Охранном Корпусе есть достаточно материалов в югославских архивах. А вот о его жизни до осени 1941 года известно мало. Где учился, где служил…

– Зачем это вам?

– Моя покойная жена занималась изысканиями по Корпусу. Я бы хотел продолжить ее работу.

– Вы – муж Мелихи Хаджич?

– Вдовец. Вы ее знали?

– Не был знаком, к сожалению. Мне пересылали ее публикации, но я не владею сербскохорватским. Что ж, вот все, что я смог найти по Штейфону, – он протянул Пьеру папку. – Можете оставить себе. Это копии.

* * *

Работа над папкой продолжалась несколько вечеров. Сначала Пьер решил выписать все города, связанные с биографией Штейфона, потом имена близких людей. Родился Борис Александрович в Харькове, окончил Чугуевское пехотное юнкерское училище. Пьер выписал на отдельный листок – Чугуев. Шесть букв! Тут в голову пришла неприятная мысль – по старой орфографии этот город писался как Чугуевъ, а это семь букв… Как же писал генерал? Пьер начал вспоминать документы, написанные Штейфоном собственноручно, копии которых он видел в архиве Мели, но, как ни старался, ничего вспомнить не смог.

Озарение пришло на следующий день на работе. Он с трудом дождался конца лекций, прибежал домой, достал заветный листок и с удовлетворение прочитал разборчивую подпись: Б. Штейфон. Никакого «ера» на конце не было! Уже легче.

В 1911 году окончил Императорскую Николаевскую военную академию. Понятно…

С ноября 1911 г. – командир роты 6– го гренадерского Таврического полка. На всякий случай Пьер записал: Таврия.

Воевал на Кавказском фронте – Кавказ.

Участвовал в 1– м Кубанском («Ледяном» ) походе – Кубань.

Участник Бредовского похода и прорыва в Польшу – Польша…

Всего городов получилось двенадцать, включая Загреб, где он окончил свои дни. Никто из близких Штейфона имен из шести букв не носил. Началась работа по вписыванию шифра в таблицу. Вскоре его постигло разочарование – ни одно слово из списка ключом не являлось. Что же еще говорил ему Боря? Клички! Но у кого узнать, как дразнили генерала в юности?

Пришлось позвонить Евгению.

– Скажите, а господин Гранитов не мог бы все-таки принять меня?

– Что вы еще хотите узнать?

– Видите ли… образ получается какой-то шаблонный, плоский. Важны воспоминания людей, лично знавших Бориса Александровича.

И случилось чудо! Через два дня Евгений сам заехал за Пьером в университет и отвез его в клинику в Нью-Джерси.

– Должен вас предупредить, что Владимир Владимирович серьезно болен и долго беспокоить его нельзя. Сейчас у него прогулка. В вашем распоряжении пятнадцать минут.

Гранитов беседовал с ними в саду. Медсестра привезла его на каталке, укутанного в одеяло, и перепоручила больного заботам Евгения. Разговор происходил на ходу. Пьер решил сразу взять быка за рога:

– Владимир Владимирович, благодарю вас за материалы, которые мне предоставили, но мне очень важны воспоминания людей, знавших командующего лично.

– Что конкретно вас интересует, молодой человек?

– Его чисто человеческие качества. Ну, если хотите, какая у него была кличка в годы учебы.

Гранитов молчал несколько минут.

– У Штейфона, действительно, была кличка…

– Какая же?

– Вы знаете, что генерал был из крещеных евреев?

– Да, я читал об этом.

– Такие вещи, по известным причинам, не было принято обсуждать в офицерской среде. Его прозвали Марран. Он знал об этом, и, насколько я понимаю, кличка ему не нравилась.

Марран…? В детстве Пьер читал книгу «Огненный бог Марранов» и считал их сказочными существами, да и книга была написана уже в шестидесятых годах.

– Простите, а что это значит?

– Марранами, милейший, в средневековой Испании называли «тайных евреев». То есть лиц, которые крестились, но в тайне исповедовали иудаизм.

– Благодарю вас. Это очень ценная информация. Не буду вас больше беспокоить.

Гранитов с удивлением посмотрел на него:

– Это все, что вы хотели узнать, молодой человек?