Книга Большой секс в маленьком городе - Чарльз Дэвис

На самом деле даже такое краткое участие в предвыборной кампании стало для ПП весьма неприятным сюрпризом, и он хотел мести. Рада, я сам и все, кто участвовал в куку-кольной кампании, были вынуждены пуститься в бега, когда тетя Долорес застала врасплох двух наемных бандитов (думаю, даже не застала, а захватила), которые околачивались у нее во дворе, где к железной кровати были привязаны Мальчики и выздоравливали. После короткой, но оживленной дискуссии они договорились, что бандиты могут удалиться со двора, так как им срочно понадобилось проконсультироваться с поставщиком медицинских шин и припарок. Но даже тетя Долорес не могла гарантировать безопасность Мальчиков надолго, а что касается меня, то я вовсе не верил, что родственная привязанность понудит ее защищать меня каким бы то ни было образом.

К счастью, после того как я помог клубничникам победить на выборах и предложил им новую стратегию, которая до небес повысила их премии за высокую производительность, я сохранил некоторое влияние на их начальство и попросил вступиться за меня перед ПП. Возможно, вас удивит, что я просил и от имени своих кузенов, но в последнее время я чувствовал себя необычайно добродушным. И я рад сказать, что после выздоровления Мальчики столкнулись с неожиданным побочным эффектом от своего вопиющего выступления в день выборов, который принес им прибыль. Не уверен, в чем именно заключается их работа, но она имеет какое-то отношение к картинкам в Интернете. А что касается причины моего добродушия…

Тот задумчивый взгляд Рады должен был насторожить меня, но я был слишком занят, чтобы в то время думать об этом. Взволнованная моим пылким поцелуем, Рада поняла, что в этом мире для нее существует только один мужчина, и этот мужчина я! Я должен был рискнуть еще много лет назад, но в глубине души я всегда немножко побаивался Рады. Я никогда не знал, как растопить лед между нами. Я не знал тогда, что с Радой не надо растапливать лед. Рада сама растопит лед, и только когда ты повернешься спиной и унесешься мыслями куда-то, только тогда Рада подкрадется и поймает тебя. Она тихо подкрадывается, эта Рада, но у нее тяжелая рука.

Через две недели после выхода из тайного убежища я сидел над кувшином пальмового вина и, как обычно, размышлял над тем, что произошло, как вдруг тяжесть опустилась на мое плечо. На один тошнотворный миг мне показалось, что это тетя Долорес. Но я ошибся. Это была Рада. Только Рада может сравниться с тетей Долорес в весе. Она положила ладонь на мое плечо и сказала, что долго ждала этой минуты.

— Да? — спросил я, слишком ошеломленный, чтобы ответить комплиментом.

— Да, — сказала она и велела мне идти домой вместе с ней. Второй раз просить меня не требовалось.

И вот я здесь. Честно говоря, я так никуда и не уходил с того самого вечера.

Я пишу эти строки в Радиной кровати. Здесь только я, больше никого.

Задрожала земля, вздрогнула кровать, как сердце. Рада близко.

Рука слабеет, буквы вихляют; прощай, чистописание.

Трепещет тело, трясутся подушки, простыни.

Встань! И приветствуй новый рассвет.

Пусть собака гуляет сама по себе.

Хорошо там, где ты есть.

Я прав или я не прав?

Никого, кроме меня.

Меня и тебя.

Навсегда.