Книга Робинзон Крузо - Даниэль Дефо

После этого я принёс из пещеры большую кружку рому и дал ему выпить (я так бережно расходовал свой ром, что у меня оставался ещё порядочный запас).

Затем мы собрали все наши мушкеты и охотничьи ружья, привели их в порядок и зарядили. Кроме того, я вооружился, как всегда, саблей без ножен, а Пятнице дал топор.

Приготовившись таким образом к бою, я взял подзорную трубу и поднялся для разведки на гору.

Направив трубу на берег моря, я скоро увидел дикарей: их было человек двадцать, да, кроме того, на берегу лежало трое связанных людей. Лодок, повторяю, оказалось только три, а не шесть. Было ясно, что вся эта толпа дикарей явилась на остров с единственной целью — отпраздновать свою победу над врагом. Предстояло ужасное, кровавое пиршество.

Я заметил также, что на этот раз они высадились не там, где высаживались три года назад, в день нашей первой встречи с Пятницей, а гораздо ближе к моей бухточке. Здесь берег был низкий и почти к самому морю спускался густой лес.

Меня страшно взволновало злодейство, которое должно было совершиться сейчас. Медлить было нельзя. Я сбежал с горы и сказал Пятнице, что необходимо возможно скорее напасть на этих кровожадных людей.

При этом я ещё раз спросил его, будет ли он мне помогать. Он теперь совершенно оправился от испуга (чему, быть может, отчасти способствовал ром) и с бодрым, даже радостным видом повторил, что готов умереть за меня.

Все ещё не остыв от гнева, я схватил пистолеты и ружья (остальное взял Пятница), и мы тронулись в путь. На всякий случай я сунул в карман склянку рому и дал Пятнице нести большой мешок с запасными пулями и порохом.

— Иди за мной, — сказал я, — не отставай ни на шаг и молчи. Не спрашивай меня ни о чём. Да не смей стрелять без моей команды!

Подойдя к опушке леса с того края, который был ближе к берегу, я остановился, тихонько подозвал Пятницу и, указав ему высокое дерево, велел взобраться на вершину и взглянуть, видны ли оттуда дикари и что они делают. Он, исполнив моё поручение, сейчас же спустился с дерева и сообщил, что дикари сидят вокруг костра, поедая одного из привезённых ими пленников, а другой лежит связанный тут же на песке.

— Потом они съедят и этого, — прибавил Пятница совершенно спокойно.

Вся моя душа запылала яростью при этих словах.

Пятница сказал мне, что второй пленник не индеец, а один из тех белых, бородатых людей, которые пристали к его берегу в лодке. «Надо действовать», — решил я. Я спрятался за дерево, достал подзорную трубу и ясно увидел на берегу белого человека. Он лежал неподвижно, потому что его руки и ноги были стянуты гибкими прутьями.

Несомненно это был европеец: на нём была одежда.

Впереди росли кусты, и среди этих кустов стояло дерево. Кусты были довольно густые, так что можно было подкрасться туда незаметно.

Хотя я был так сильно разгневан, что мне хотелось кинуться на людоедов в тот же миг, даже не думая о возможных последствиях, я обуздал свою ярость и пробрался тайком к дереву. Дерево стояло на пригорке. С этого пригорка я видел всё, что происходило на берегу.

У костра, тесно прижавшись друг к другу, сидели дикари. Их было девятнадцать человек. Немного поодаль, наклонившись над связанным европейцем, стояли ещё двое. Очевидно, их только что послали за пленником. Они должны были убить его, разрезать на части и раздать пирующим куски его мяса.

Я повернулся к Пятнице.

— Смотри на меня, — сказал я, — что я буду делать, то делай и ты.

С этими словами я положил на землю один из мушкетов и охотничье ружьё, а из другого мушкета прицелился в дикарей. Пятница сделал то же самое.

— Ты готов? — спросил я его.

— Да, — отвечал он.

— Ну так стреляй! — сказал я, и мы выстрелили оба одновременно.

Прицел Пятницы оказался вернее моего: он убил двух человек и ранил троих, я же только двоих ранил II убил одного.

Легко себе представить, какое страшное смятение произвели наши выстрелы в толпе дикарей! Те, что остались в живых, вскочили на ноги, не зная, куда кинуться, в какую сторону смотреть, так как хотя они понимали, что им грозит смерть, но не видели, откуда она.

Пятница, исполняя моё приказание, не сводил с меня глаз.

Не давая дикарям опомниться после первых выстрелов, я бросил на землю мушкет, схватил ружьё, взвёл курок и снова прицелился. Пятница в точности повторял каждое моё движение.

— Ты готов, Пятница? — спросил я опять.

— Готов! — отвечал он.

— Стреляй! — скомандовал я.

Два выстрела грянули почти одновременно, но так как на этот раз мы стреляли из ружей, заряженных дробью, то убитых оказалось только двое (по крайней мере, двое упали), зато раненых было очень много.

Обливаясь кровью, бегали они по берегу с дикими воплями как безумные. Трое получили, очевидно, тяжёлые раны, потому что вскоре упали. Впрочем, впоследствии выяснилось, что они остались в живых.

Я взял мушкет, в котором были ещё заряды, и, крикнув: «Пятница, за мной!» — выбежал из лесу на открытое место. Пятница не отставал от меня ни на шаг. Заметив, что враги увидели меня, я с громким криком бросился вперёд.

— Кричи и ты! — приказал я Пятнице.

Он сейчас же закричал ещё громче, чем я. К сожалению, мои доспехи были так тяжелы, что мешали мне бежать. Но я словно не чувствовал их и нёсся вперёд со всех ног, прямо к несчастному европейцу, который, как уже сказано, лежал в стороне, на песчаном берегу, между морем и костром дикарей. Возле него не было ни одного человека. Те двое, что хотели зарезать его, убежали при первых же выстрелах. В страшном испуге они кинулись к морю, вскочили в лодку и стали отчаливать. В ту же лодку успели вскочить ещё три дикаря.

Я повернулся к Пятнице и приказал ему расправиться с ними. Он мигом понял мою мысль и, пробежав шагов сорок, приблизился к лодке и выстрелил в них из ружья.

Все пятеро повалились на дно лодки. Я думал, что все они убиты, но двое сейчас же поднялись. Очевидно, они упали просто со страху.

Покуда Пятница стрелял в неприятеля, я достал свой карманный нож и перерезал путы, которыми были стянуты руки и ноги пленника. Я помог ему приподняться и спросил его по-португальски, кто он такой. Он отвечал:

— Эспаньоле (испанец).

Вскоре он немного оправился и стал выражать мне при помощи жестов свою горячую благодарность за то, что я спас ему жизнь.

Призвав на помощь все свои познания в испанском языке, я сказал ему по-испански:

— Сеньор, разговаривать мы будем потом, а теперь мы должны сражаться. Если у вас осталось немного сил, вот вам сабля и пистолет.

Испанец с благодарностью принял и то и другое и, почувствовав в руках оружие, стал словно другим человеком. Откуда и силы взялись! Как буря, он бешено налетел на злодеев и в одно мгновение изрубил двоих на куски. Впрочем, для такого подвига не требовалось особенной силы: несчастные дикари, ошеломлённые грохотом нашей стрельбы, были до того перепуганы, что не могли ни бежать, ни защищаться. Многие падали просто со страху, как те двое, что свалились на дно лодки от выстрела Пятницы, хотя пули пролетели мимо них.