Книга Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд - Артем Рыбаков

– Никак нет, товарищ маршал.

– А вы, Лаврентий Фомич? – обратился Тимошенко к комиссару госбезопасности третьего ранга Цанаве. Бывший нарком внутренних дел Белоруссии исполнял сейчас еще и обязанности начальника Особого отдела Запфронта, да к тому же был представителем ГКО по Смоленской области.

– Я? Я слышал, да! – Коренастый мегрел говорил с легким акцентом. – Эта спецгруппа находится на личном контроле у товарища Берии. Они Гиммлера недавно убили.

– Кого? – не понял Тимошенко. Да и мудрено сразу разобрать, если спишь по четыре, а то и по три часа в сутки!

– Рейхсфюрера СС, товарищ Тимошенко. Информация, конечно, пока еще проверяется, но очень похоже на правду.

– Это они, безусловно, молодцы! – устало улыбнулся нарком обороны. – Но нам-то с этого какой профит в текущих условиях? – Выросший в Одесской губернии маршал иногда употреблял странные слова.

– Как доносят мои разведгруппы, немцы в экстренном порядке проводят противодиверсионные мероприятия, а из-за этого, товарищи, ситуация на всех, я повторю – на всех, дорогах очень осложнилась. Заторы не только на основных шоссе, но и на грунтовках. Уже и на рокадах появились пробки!

– Отрадно, ничего не скажешь, – заявил начальник штаба фронта Соколовский{54}, потерев ладонью землистое, как и у большинства присутствующих, лицо. – То есть вероятна задержка с переброской резервов и подкреплений?

– Совершенно верно, товарищ генерал-лейтенант! – с энтузиазмом ответил Цанава. – В ближнем тылу нам помогают «истребители», а в глубоком тылу врага – диверсионные группы! Опять же, Пономаренко активно ведет организацию партизанских отрядов.

– Но речь идет, как я понимаю, о южном фланге армейской группы «Центр»?

– Не только. В Минске силами подполья также проводятся диверсии, а важность его, как узла коммуникаций, вам, товарищ Соколовский, объяснять не надо.

Начштаба покачал головой, не отвлекаясь от блокнота, где делал пометки. Некоторая беспардонность и прямолинейность начальника Особого отдела была начштаба известна, а потому обращать внимание на то, что другой счел бы грубостью, Василий Данилович не стал. Ну, не отвык еще Лаврентий Фомич от замашек наркома внутренних дел республики – что тут поделаешь?

– Значит, этим диверсантам необходимо обеспечить всю возможную помощь! – резюмировал Тимошенко. – Чем больше мы им поможем, тем больше они помогут нам. Жаль, что на направлении Витебск – Борисов таких групп нет. Теперь перейдем к действиям маневренных подразделений…

* * *

Москва, ул. Дзержинского, дом 2.

17 августа 1941 года. 4.17

– Наум, ты можешь объяснить, что происходит? – Судоплатов устало откинулся в кресле.

– А что тебя смущает? – вместо Эйтингона по-еврейски вопросом на вопрос ответил Серебрянский.

– Ничем не обоснованный выход на связь в открытом режиме – вот что!

– Просто они следы заметают, – флегматично ответил Яков Исаакович, почесав кончик длинного носа. – Меня другое занимает – как они за трое суток на такое расстояние ухитрились оторваться? По прямой от места ликвидации до обозначенного в радиограмме района больше полутора сотен верст. А ведь немцы никуда не делись! Прям как тогда, когда они севернее Минска работали. Раз – и полсотни верст проскочили. По воздуху они, что ли, летают?

– А что непонятного, Яков? – Эйтингон отхлебнул давно остывший чай из стакана с изящным подстаканником, поморщился и поставил назад на поднос. – Насколько я понимаю, «Странники» довольно часто переодеваются в форму немцев, а гардеробчик, если верить их донесениям, у них должен был собраться преизрядный. Так что тут едут саперы или там пожарные, а через десять верст уже пехота или летчики. Попробуй поймай таких хитрых!

– Ну, этого мы наверняка не знаем, Наум. – Зевок скомкал окончание фразы. Павел торопливо прикрыл рот рукой, выждал и снова спросил: – Так зачем они авиацию вызывали? Ты вообще когда-нибудь слышал, чтобы диверсионная группа вызывала авиацию себе в поддержку?

– Я? Нет, не слышал. Но мы до начала этой войны о многом никогда не слышали. Вспомни о немецких диверсантах в нашей форме! Судя по донесениям, целые роты иногда приезжали…

– Думаешь, «Странники» так же действуют?

– А чего тут думать? Минимум два случая точно известны – двенадцатого июля и в начале августа. Вопрос в другом: почему именно авиация и почему именно в том месте?

– Паша, тебе действительно это важно? – Серебрянский, как и его собеседник за минуту до того, с трудом подавил зевок.

– Да нет, в общем-то…

– Тогда пошли спать, а то в глаза спички вставлять уже нужно!

– Верно, но вы идите, а я тут покемарю.

Словно по закону подлости, на столе пронзительно затрезвонил один из телефонов.

– Судоплатов у аппарата! – Павел метнулся к столу больше для того, чтобы прекратить это мерзкое треньканье, нежели с целью узнать, что же там такое срочное стряслось.

– Да… да… Через сколько расшифровка будет закончена… – И Эйтингон, и Серебрянский внимательно прислушивались к односложным ответам друга и начальника. – Через четверть часа? Да, приносите – я у себя. – Положив трубку, он повернулся к соратникам: – Пришел ответ от Кожевенника, минут двадцать придется подождать – послание длинное.