Книга Украина в огне. Эпоха мертворожденных - Глеб Бобров

— Давай Общую!

— Есть Общая!

— Дубрава-Один — внимание! Всем группам — «отход на рубеж обороны». Повторяю! Всем группам — «отход на рубеж обороны». Шестой и Седьмой — на месте! Доложить, как поняли!

— Четвертый — есть. Шестой и Седьмой — есть. Второй — есть. Пятый — есть. Третий… понял. Комплект, командир! Третий просит людей — помочь с ранеными… — Просто машина, а не Костя. Вот где боец в своей стихии.

— Второй, помоги подняться Третьему! — Самое время Юре с Ильясом отношения налаживать; мне только татарской вендетты у себя не хватает для полного счастья…

— Принято.

— Дубрава-Один — внимание! Всем группам — доложить потери и остаток боекомплекта!

Тут — плохо… Двое убитых у Гирмана и один — у Никольского. Пятеро — у Салимуллина. Раненых восемь на нашей стороне, один — у Жихаря и одиннадцать «трехсотых» — у Ильяса. Да уж досталось зоне «Д» в первые минуты боя, считай — половина группы.

С боекомплектом — норма. «НЗ» почти не тронули.

— Ну, брат связной — с богом! Давай Белку.

Это оказалось не так быстро, но желаемое я получил.

— Белка, я Дубрава! Разрешите отход…

— Докладывай, Дубрава! — Рев Буслаева уверенно перекрывает любые помехи. Танкист, что тут скажешь…

— Задача — выполнена.

— Ну вы дали, сука, джазу! Видел! Молодцы, ребята! Молодцы!!!

— Белка! Разрешите отход на базу. Есть потери. Мы скованы.

— Давай потери!

— Восемь — «двухсотых», двадцать — «трехсотых».

— Понял. Отходи на Дубрава-Шесть. Террикон уполовинил делегацию, но надо гостей проводить достойно. Разберешься — в распоряжение Террикона. Сам притормози на пять минут. Тебе связь — кино покажет. Как понял, Дубрава?

— Вас понял! Выполняю! — И развернувшись к Костику: — Какое еще, на хрен, «кино»?!

— Сейчас, командир… — С хитрой рожей связист глянул на часы. — Наш пьяный киномеханик свет в зале тушит.

— На будущее: со мной темни меньше — здоровее будешь. Давай Шестого!

— Даже и не сомневаюсь! — У самого в глазах смешинки бесятся. — Есть Шестой!

— Шестой, доложи обстановку! — Как подслушанная через валенок пьянка с портовыми шлюхами в радиорубке, честное слово! Ну и связь…

— Степаныч говорит, что информацией не располагает. Было три взрыва на подступах к Террикону. Сами — готовы. Гостей — нет.

— Общую!

— Есть Общая!

— Всем — внимание! Второй! По подъему скомплектовать маневренную группу из пяти «чемоданных» пар. Забрать на расчеты весь «НЗ» «двадцать седьмых». Отделение Антоши — с вами. Тройка Дэна — с вами. Выдвинуться броском на Дубрава-Шесть. Как понял? — увидев кивок связиста, продолжил: — Третий! — Костя отрицательно мотнул головой: «тоже ранен»! Блядь! — «Пятый»! Возглавляешь отряд. Собрать людей, пересчитать, забрать все вооружение и выдвигаться к точке Дубрава-Шесть. Как понял?

— Выполняю! — сквозь трескотню дикого шабаша в трубке прорезалось подтверждение Никольского.

— Собирайтесь! — повернулся к нише с прижухшим Педаликом… — Бегом, босота, хватит дрыхнуть! И мои шмотки не забудь, военный! — Тот, озаботившись хоть каким-то делом, шустро стал паковать спальники и плащ-палатки. Ну, правильно! Не слушая никаких оправданий, Стовбур тебе за них, как пить дать, кое-что порвет. — И морду не делай такую виноватую, впрямь, целка выискалась! — Ладно, не буду задирать щегла. Крыша не поехала, не тупит — уже хорошо.

— Давай, Костя, — показывай кино свое обещанное…

— Нам собираться, что той прапорщиковой жене: рот закрыла да пошла. А до сеанса совсем чуточку подождать надо. Покурим?

— Ясное дело… Вам что — «Князя Владимира» в доппайке дают или — как?

— Связь на провокации не поддается… Смотри, командир.

Мы стояли у открытого края овражка КП. Внизу бушевал дымный океан. Смешиваясь с черным смрадом, грязно-серые облака подперли подъем выше середины и, растянувшись на километр вширь, уверенно катились к трассе Е40. У самой магистрали выросла еще одна, маленькая, но стена — поставленная напоследок завеса Штейнберга.

Тяжелый, насыщенный влагой воздух как будто растворял, впитывал в себя копоть. Чуток распогодилось, но казалось — вот-вот и из нависшего над головой неба прямо сейчас повалит пепельный снег и хлынет мутная, прогорклая от гари вода.

На брусчатке, куда хватает видимости, подсвечивая сквозь грязную мглу нитку дороги, как взлетку в зимнюю непогоду, бушуют костры хорошо разгоревшейся техники. Все оттенки черного, в смеси с бурым, желто-коричневым и серо-зеленым, перемешиваясь, давали, как и положено в станковой живописи, темную грязь. Представляю, какая там вонь стоит — соляра, резина, всякие пластмассы, гора тряпья, ватина и очень, очень много сырого мяса.

Осязаемый всеми чувствами одновременно — как нечто единое, самый настоящий кромешный ад.

По промоинам быстро поднимались группы и одиночные бойцы нашего отряда. Вдруг — замерли. Вначале по земле, словно по тихому озеру, пробежала невидимая рябь. Какая-то вибрация или даже очень низкий гул. Почва под ногами вполне конкретно задрожала. На полотне магистрали быстро замелькали видимые даже сквозь дымовое заграждение вспышки. Потом пришли раскаты нескончаемых громовых ударов. Как салют — сплошные серии мощных взрывов.

В восьмикратный бинокль очень неясно видны катящиеся прямо по трассе валы повторяющихся разрывов. Причем, действительно, подобно морским волнам — начинаются сразу в нескольких местах и прут все в одну сторону. Заметил или, может, показалось, что небо над дорогой прочеркнули вытянутые темные карандаши.

Через двадцать секунд огневой налет окончился. От въезда до выезда — по всей длине отрезка дороги — столбом стояла пыль и гарь. Где в сплошном чаду на мгновения открывались окна — светились зарева кострищ. Боже, такого погрома СОР не знали никогда. Тут и война может кончиться — с такими-то потерями!

— «Грады»[90]?!

Костик расплылся в совершенно счастливой улыбке, словно он сам, собственноручно спалил всю бронекавалерию младоевропейцев.

— Обижаешь, командир! «Ураганы»!

У нас нет ни того, ни другого. Неизвестно когда у дончан, по слухам, моталось несколько старых «Градов», да только их сразу попалили в самом начале боевых действий.

— Подожди, подожди… Россия — вошла?

— Нет! Ты чего? — Костя по-моему даже испугался такого радостно-лобового варианта.

— Так откуда «Ураганы»?

— Это — к твоим командирам… — Ну, понятно, зараза такая. Ни слова — сверх отпущенного лимита.