Книга Мой нежный ангел - Даниэла Стил

— Ума не приложу, чем еще вам можно помочь, — промолвил он. — Ведь вам приходится нелегко, не так ли?

Было в его голосе что-то такое, отчего глаза Лиз невольно наполнились слезами. Она быстро отвернулась, чтобы взять себя в руки. До сих пор, стоило кому-то пожалеть ее — пожалеть от всей души, — самообладание начинало ей изменять.

— Просто разрешите Джеми навестить Питера, — сказала она тихо. — Этого будет достаточно.

— Приводите мальчика, когда вам будет удобно, — сказал Дик. — И его, и остальных. Они, наверное, тоже хотят повидать брата.

Ему хотелось что-то сделать для этих детей, которые еще не оправились от прошлой потери и чуть не столкнулись с новой. Теперь Дик лучше понимал, кем был для них старший брат, занявший после гибели отца место главы семейства. Или, точнее, ставшего в доме единственным мужчиной, потому что главой семьи была, конечно, эта хрупкая рыжеволосая женщина.

— Мне кажется, девочкам это не обязательно, хотя они, конечно, тоже хотели бы повидать Питера. Но если нельзя, они поймут. А для Джеми это действительно важно.

— Тогда приводите его завтра.

— Спасибо, — с чувством сказала Лиз. Она была до глубины души тронута словами доктора и не знала, как его благодарить.

Лиз вернулась к Питеру и сидела с ним до тех пор, пока он не уснул. Потом она пошла в комнату для посетителей и, не раздеваясь, легла. Свет она погасила, но когда в комнату заглянул Дик, Лиз еще не спала.

Прежде чем заговорить, Дик долго стоял в дверях, вглядываясь в темноту. Наконец он спросил:

— Вы не спите, миссис Сазерленд?

— Зовите меня просто Лиз, — откликнулась она. — Нет, я не сплю. А что, что-нибудь с Питером?! — В тревоге она села на кровати, отбросив в сторону одеяло, которое ей принесла дежурная сиделка.

— Нет-нет, не волнуйтесь. С ним все в порядке. Извините, что побеспокоил… Лиз. Я хотел только убедиться, что с вами все в порядке. Кстати, раз уж вы не спите, не хотите ли выпить чашечку чаю? — Времени было начало первого, и Дик не рискнул предложить ей кофе. Сам он практически жил на нем — на крепком кофе, сваренном по рецепту, который сообщил ему когда-то коллега-врач, долго работавший в Уругвае. Без этого напитка, по виду больше похожего на расплавленный асфальт, он вряд ли сумел бы выдержать два дежурства подряд, но Лиз вовсе не обязательно было бодрствовать, когда можно было спать.

— Вы нисколько меня не побеспокоили — я еще не спала. В последнее время я вообще сплю мало, не то что… — Лиз не договорила, но Дик понял, что она имеет в виду. — Да, я, пожалуй, выпила бы чаю или даже бульона.

Автомат для продажи бульона, чая и других напитков стоял в конце коридора, но когда Лиз, сунув ноги в кроссовки, направилась к нему, Дик неожиданно остановил ее.

— Я мог бы заварить вам чаю у себя в кабинете, — сказал он. — Получится намного ароматней, и сахару можете положить сколько хотите.

Она улыбнулась и молча пошла за Диком в его кабинет. Там она села в кресло и, пока Дик возился с чайником и заваркой в пакетиках, попыталась привести в порядок прическу. Мятый спортивный костюм и растрепанные волосы создавали у нее ощущение дискомфорта, но Дику, похоже, было совершенно все равно, как она выглядит. Он и сам выглядел не лучшим образом, и если бы не накрахмаленный светло-голубой костюм, вполне мог бы сойти за бродягу, ночующего под мостом.

— На каком виде права вы специализируетесь, Лиз? — спросил он, наливая ей чай, а себе — кофе.

— На семейном. В основном на разводах.

— Я сам в свое время столкнулся с этой проблемой. К счастью, все кончилось достаточно быстро, так что услуги адвоката не понадобились. — Он слегка нахмурился, и Лиз поняла, что, несмотря на кажущееся безразличие, воспоминания были ему неприятны.

— Значит, вы разведены? — уточнила она, и Дик кивнул. — А дети у вас есть?

— Нет. Нам было не до этого. Когда мы поженились, я был ординатором, а моя жена — интерном в той же больнице. Мы оба обязаны были жить при лечебном корпусе. Сами понимаете, это не особенно располагает к тому, чтобы заводить детей. Правда, некоторых моих коллег это не останавливало, но лично я считал, что разумнее подождать, пока мы сможем уделять нашему ребенку достаточно внимания. — Он улыбнулся и добавил: — Хотя, боюсь, в моем случае это произошло бы не раньше, чем мне бы стукнуло восемьдесят или около того.

Улыбка у него была очень приятная — добрая и чуть-чуть печальная. Лиз еще раз подумала, что стоит пересмотреть свое первоначальное мнение. Дик показался ей бесчувственным только потому, что во время разговора с ней его мысли были заняты другими, более важными вещами — Дик спасал людям жизни, и ему некогда было отвлекаться на то, что говорит и чувствует какая-то Лиз Сазерленд, которой к тому же ничто не грозило. Таким он был позавчера, когда Питера только привезли. С тех пор Лиз уже не раз ловила себя на том, что думает о нем совсем иначе.

— Мы развелись больше десяти лет назад, — продолжал он, хотя Лиз ни о чем его не спрашивала. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Многие из ее клиентов точно так же сообщали больше, чем она хотела узнать. В данном случае, однако, дело обстояло несколько иначе: она хотела узнать о нем побольше, хотя зачем ей это нужно, Лиз вряд ли могла бы сказать.

— Отчего же вы не женились снова? — спросила она, и Дик рассмеялся:

— Не испытывал особенного желания. И к тому же у меня не было на это времени. Ну а если серьезно, то первая попытка отбила у меня всякую охоту к семейной жизни. Я сказал, что наш развод был быстрым, но это относится к, так сказать, финальной стадии, которой предшествовало много горьких месяцев непонимания, взаимных обид и прочего… У моей жены, видите ли, возник роман со старшим ординатором, что, как вы понимаете, не могло мне нравиться. А самое главное, я узнал об этом последним, как, собственно, и полагается мужу. Все знали и жалели меня, а я не мог понять, в чем дело. В конце концов они поженились, и теперь у них трое детей. Все-таки мы были слишком разными — теперь-то я это понимаю. Я, например, не могу бросить медицину, а моя бывшая жена ушла из больницы, как только родила первого ребенка. Для нее работа врача была всего лишь хобби.

— Мне тоже кажется, что у мужа и жены должны быть общие интересы, — негромко сказала Лиз. — Мы с Джеком… с моим мужем восемнадцать лет работали вместе, и сейчас мне кажется, что работа была одним из главных объединяющих факторов. Хотя, — тут же добавила она, — некоторые люди считают, что если муж и жена занимаются одним делом, между ними рано или поздно возникает что-то вроде профессиональной ревности.

Лиз замолчала, стараясь взять себя в руки. Она очень устала, и все ее эмоции лежали буквально на поверхности. Лиз боялась, что расплачется, если Дик станет задавать ей слишком острые вопросы. Но он ни о чем не спросил, и она, отдышавшись, продолжила:

— По правде говоря, Джек любил семейное право больше, чем я. Мы работали в паре, но меня всегда прельщали дела безнадежные — мне нравилось сражаться за права обиженных и оскорбленных. Должно быть, поэтому Джек часто называл меня бессребреницей. Сам он всегда отлично чувствовал, где можно заработать больше денег, но ничего недостойного в этом не было. В конце концов, нам нужно было думать не только о себе или о клиентах, но и о наших детях.