Книга Голубая искра - Ирина Лазарева

Тем не менее ворошить паучье гнездо не следует. Надо пробраться в пустеющий дом без шума. Там отдохнуть, подкрепиться до наступления ночи, а потом спокойно взяться за дело.

Он подкрался к избе со стороны леса, пролез между жердями ограды в огород. В сарае отыскал лом, с его помощью отодрал доски с бокового окна, затем поддел ветхую раму и через минуту оказался внутри. Леониду удалось найти банку тушенки, несколько рыбных консервов, сухари, в большом термосе сохранилась остывшая вода. На скромное имущество Петра Тимофеевича пока не объявилось претендентов, не приехали наследники, односельчане из дома ничего не взяли, постеснялись, так все и осталось нетронутым. Леонид был доволен: еды вполне хватит, чтобы не растерять сил. Надо быть в хорошей физической форме.

Леонид вскрыл консервные банки ножом и жадно принялся за еду, как вдруг услышал звук мотора. Он метнулся к окну, выходящему на единственную улицу в деревне. Окно было заколочено, но щели между досками предоставляли неплохой обзор. Леонид увидел, как по колдобинам и ухабам разбитой деревенской дороги медленно пробирается легковой автомобиль.

Машиной управлял тот самый мужик, что вязал Леонида в сторожке. Рядом сидела незнакомая женщина, а на заднем сиденье Леонид разглядел Лизу, на плече у нее покоилась голова ее любовничка – математика Кравцова.

Жаль, не забил до смерти светило отечественной науки, когда была такая возможность. Ничего, случай еще представится. Интересно, куда намылились птенчики. Наверное, в фазенду математика.

Леонид отошел от окна и вернулся к прерванной трапезе. Утолив голод, лег отдохнуть на кровать, где при жизни спал хозяин. Леонид еще некоторое время сонно смотрел на стену, увешанную фотографиями некогда большого семейства Петра Тимофеевича. Черно-белые фотографии чередовались с более поздними, цветными, с них смотрели, улыбались какие-то женщины, дети, старики, сам Тимофеевич в молодости и в зрелые годы, с женой, в окружении детей, внуков – целая династия, долгая жизнь. Леонид покосился на костыль в углу. Ну и кто виноват, что остался один костыль в пустом доме? Кого винил этот старик в своей одинокой старости, в том, что к концу жизни оказался на нуле? Государство, родных, Господа Бога?

Нет, человек сам творит свою судьбу. Каждый получает то, что заслуживает. Один живет тварью дрожащей, тем и заканчивает. Другой презирает тварей и возносится высоко.

Его взгляд задержался на фотографии какого-то священника в черной сутане на фоне величественного храма. Наверное, тот самый храм, от которого остались ныне одни развалины. Черная фигура священника напомнила ему легенду, рассказанную во всех подробностях шофером Геной, когда тот возил его по окрестностям. Якобы появляется в этих краях дух убиенного регента, отца Савелия, приход его не к добру, но земляков он охраняет и предупреждает об опасности, а на руке у него кольцо с огромным алмазом, прозванным в народе Голубой искрой. Ценности тот алмаз немалой, говорил Гена, жалко, что достался покойнику. Живому очень даже пригодился бы.

Мысли Леонида плавно перетекли к собственным финансам. Он достал из кармана бумажник убитого сообщника, пересчитал деньги – их хватит на отъезд и на первое время, но все же недостаточно, чтобы начать жизнь на новом месте. Леонид уже обдумал свое будущее: в Москве его ничто не держит, даже квартиры своей нет. Он рассчитывал на вознаграждение, обещанное Аннет, чтобы уехать за границу, но и здесь его развели, как последнего лоха. Только теперь сами оказались лохами и мертвяками. А деньги добыть несложно. Пухлый бумажник зарезанного наемника – первый камень в фундаменте будущего благополучия.

Леонид зевнул. Можно часок-другой поспать. Никуда влюбленные кузнечики не денутся. Пусть валяются на травке в своей фазенде, ножки им оторвать всегда успеется.

Когда он проснулся, оказалось, что уже светает. Леонид ругнулся, но не особо расстроился. Не торопясь доел остатки консервов, умылся из рукомойника над тазом, нашел безопасную бритву на полке, побрился. Он осмотрел себя в зеркале и остался доволен своей наружностью. Покрутил в руках лом, раздумывая. Решил, что надо прихватить инструмент с собой. Затем выбрался из окна и скрылся в придорожном лесу.

Лиза проснулась с ощущением счастья. Она спала на диване в комнате горничной. Кровать уступила Дусе – та осталась на ночь в усадьбе в связи с чрезвычайными событиями. Даже Яков согласился переночевать в спальне для гостей. Элла Леонидовна, пережившая стресс, ни за что не хотела отпускать своего гуру, пригрозила, что не доживет до утра. Так много всего свалилось на ее несчастную голову: смерть Игоря, следователи, полиция, раны Арсения, известие о его намерении жениться на Лизе. Впрочем, поговорив с Лизой и собрав о ней все данные, Элла Леонидовна с фактом надвигающейся женитьбы смирилась. Тем не менее организм бедной женщины пришел в окончательное расстройство от бурных треволнений прошедшего дня.

Влюбленные пощадили чувства матери, проявили щепетильность и не стали проводить ночь вместе, в одной комнате, но решили сразу после завтрака ехать в город, подавать заявление в ЗАГС. Ни у Арсения, ни у Лизы не было ни малейшего сомнения в правильности этого шага. О будущем они пока не говорили – где будут жить, где работать, – будущее померкло перед настоящим, когда каждая минута была полна новизны, ярких ощущений, когда самым главным стало то, что говорит другой, прикосновения, узнавание, жесты, улыбки и тысячи крайне важных мелочей.

Лиза встала, потянулась с наслаждением, как молодое счастливое создание, уверенное в своей грации и красоте. Подошла к окну. В воздухе кружился мелкий, почти невидимый снежок.

Лизе захотелось на улицу, подвигаться, поиграть с собаками. Пока все спят, можно размяться, надышаться воздухом близкой зимы.

Она оделась потеплее, Дуся заворочалась, невнятно спросила:

– Куда собралась?

– Спи, спи, рано еще, – прошептала Лиза. – Погуляю с собаками.

Пошла легкими шагами к лестнице, мимо комнаты Арсения, на миг остановилась, хотела к нему заглянуть, но подавила искушение. Лиза спустилась во двор, обогнула дом, направляясь к пристройке. Скай лаял, как делал это часто по утрам, – молодой подвижный пес просился на волю. Странно, что Рагдай рычал. С ним это случалось крайне редко, не говоря уже о том, что он почти никогда не лаял. Сейчас Рагдай стоял у самой двери и рычал не переставая. Лиза протянула руку к щеколде, чтобы выпустить собак, но в этот миг что-то взорвалось у нее в голове. Небо опрокинулось, в лицо ударил запах мокрой земли. Лиза упала щекой на месиво из желтой травы, влажной почвы и снега, еще успела услышать, как яростно залаял Рагдай, и потеряла сознание.

Арсений проспал крепко всю ночь, несмотря на то что во сне было больно ворочаться. Но остаточная боль от побоев была ничем в сравнении со счастьем, ожидавшим его поутру. Они с Лизой собирались ехать в город, подавать заявление в ЗАГС, потом походить по магазинам, чтобы присмотреть обручальные кольца и свадебное платье для невесты. Дальше в планах стояли ресторан, театр или кино – как повезет. Влюбленные хотели провести этот день вдвоем радостно и беззаботно.