Книга Возвращение с края ночи - Глеб Сердитый

Решив так, Воронков двинулся вслед за энергичной дамой и вывалился из троллейбуса на первой же попавшейся остановке. Этот район, застроенный казенного вида сталинскими домами, Сашка знал не очень хорошо, но телефонную будку долго искать не пришлось. Она сама попалась на глаза, словно нарочно для Воронкова, поставленная у глухого участка стены первого этажа, которая метров через двадцать переходила в витрину булочной. К входу в магазин от остановки шла прямо через газон натоптанная тропинка, зато мимо будки была проложена явно непопулярная в народе асфальтовая дорожка.

Сашка бросился к телефону, но вдруг остановился и нервно огляделся. Уж больно удачно эта будочка ему попалась, и сама она чистая такая вся, стекла целые, трубка не оборвана… Хотя нет, вроде все нормально! Целые стекла, конечно, случай нетипичный, зато сделанная аэрозольной краской разлапистая надпись «Коля — шит, я фак ю!» подтверждала реальность объекта. Интересно, почему секунду назад будка показалась такой чистенькой?

Дверца открылась с громким натужным скрипом и тут же захлопнулась. Воронков привалился спиной к боковому стеклу, полез в карман за записной книжкой, и тут раздался телефонный звонок. Звук его был один к одному похож на звук звонка телефона у Сашки дома, поэтому он сначала машинально снял трубку и лишь затем, уже поднеся ее к уху, с изумлением уставился на автомат.

В трубке что-то трещало и завывало, словно в плохо настроенном приемнике. Как и в прошлый раз дома, Сашка смог разобрать лишь отдельные слова: «…Уничтожить… Не сможем помочь… Обязательно…»

— Какого черта!!! — рявкнул взбешенный Воронков так, что отразившееся от стекол эхо крика чуть не оглушило его самого, — Мать-перемать, чего вам от меня нужно, так вас и эдак?!!

Трубка на мгновение замолкла, а потом оттуда донеслось протяжное «Береги-и-и-сь-щ-ш-ш…» — И голос, словно под рукой опытного звукооператора, превратился в «улетающее» шипение.

В этом предупреждении необходимости не было — Сашка шестым чувством ощутил надвигающуюся со спины опасность и, отшвырнув трубку, рванулся назад, одновременно поворачиваясь. Он хотел ударом плеча распахнуть дверь и выскочить наружу, но дверь осталась неподвижной, словно приваренная. Сила собственного толчка отбросила Воронкова обратно к автомату, только теперь он оказался к нему спиной, а лицом к улице. И по этой улице бешено летела большая, черная, распластанная по дороге машина, с тонированными до полной непрозрачности стеклами — всеми, включая и лобовое. Все было так же, как вчера — только теперь некому было его вытащить из-под колес…

Понимая, что счет идет на секунды, он плотнее оперся спиной на телефон и резко ударил в дверь ногой — сначала по хлипкому на вид алюминиевому переплету, а затем по стеклу. Тщетно! Чертова будка была словно сделана из легированной стали и бронестекла…

На краткое мгновение Сашка смертельно испугался, и тут же испуг сменила собой знакомая холодная ярость. Может быть, «они» и задумали показательную казнь, но вот беззащитной жертвы у них не будет! Его рука нырнула за отворот куртки, пальцы ухватили рукоять «Мангуста» — жаль только, патронов остается все меньше…

Прищуренный, словно он уже заранее начал целиться, взгляд Воронкова был устремлен на стремительно приближающуюся машину, и поэтому то, что случилось дальше он, увидел во всех подробностях.

Черный автомобиль, приближаясь, несся по середине улицы, плюя на все правила, и какой-то импозантно выглядящий джип, давая дорогу «крутым», услужливо шарахнулся вправо — прямо под колеса груженному кирпичом «КАМАЗу» с прицепом. Водитель грузовика ударил по тормозам, и «КАМАЗ» с жалобным воем остановился, косо развернувшись поперек дороги. Но тяжелая «баржа» замедляться и не подумала — прицеп сорвало и с прежней скоростью понесло дальше, одновременно закручивая по оси. Кирпичи полетели во все стороны, черная машина отчаянно вильнула, выскакивая на тротуар, но крутящийся, словно на льду, прицеп принял ее в борт, зацепил, протащил через встречную полосу, и, не долетев полутора десятков метров до телефонной будки, они ударились в стену.

Медленно, как показалось Воронкову, очень-очень медленно гофрированный борт прицепа начал вминать машину в каменную стену. Черный кузов перекосило, переднюю часть повело вверх, расплющивающийся бампер отогнулся книзу, и вдруг вместо машины Сашке увиделся огромный черный ящер, встающий на дыбы и раскрывающий пасть в крике боли…

Полыхнула вспышка взорвавшегося топлива, и время пошло в своем обычном темпе. За первым взрывом последовали еще два, и по стеклам телефонной будки простучал град осколков. Именно простучал — ни один из них не пробил окна, даже царапин не осталось, но не успел Воронков осознать это, как еще один обломок кирпича, практически на излете, с дребезгом разнес одно из стекол и смачно шмякнул по болтающейся на проводе трубке.

Посыпалась пластмасса, смешиваясь со стеклянным крошевом. Сашка инстинктивно отдернул ногу, задел дверь — и та распахнулась с такой легкостью, словно никогда и не была намертво заклинена.

У стены дома разгорался пожар, языки желтого пламени лизали искореженную кучу металлолома, в которую превратились прицеп и черная машина, в небо валили едкие клубы химически вонючего дыма. Откуда-то взялась милицейская машина, бьющая по глазам синими и красными вспышками огней, около места аварии уже собиралась толпа зевак, в основном состоящая из покупателей магазина — они громко гомонили, и до Воронкова несколько раз донеслось слово «Повезло!»..

«Еще бы! — мысленно согласился с ними Сашка. — возьми прицеп немного с недолетом и войди он в булочную через витрину… Жуть. И на крематорий тратиться не пришлось бы. Да и мне тоже повезло, будка эта противоударная… Да какое к черту везение, это же очередной ход в дурацкой игре, которая вокруг меня крутится! Да я им… А что я им? Да и кому — им?»

Сашка отошел в сторонку и, устало прислонившись к стене, стоял, почти не обращая внимания на нарастающую суматоху вокруг, хотя посмотреть было на что.

Завывая сиреной, подкатил красный «ЗИЛ», пожарные и милиция начали отгонять любопытную толпу. Злосчастный (или счастливый?) «КАМАЗ» перегораживал проезжую часть — образовалась пробка, и самые нетерпеливые бросались объезжать ее по тротуару, дико сигналя и мешая друг другу.

В другой раз Воронков, как и любой средний человек, с интересом поглазел бы на все это безобразие, но сейчас он просто стоял, подпирая спиной темно-серую бетонную стену. Схлынувшее напряжение оставило после себя почти ко всему равнодушную слабость, и от этого равнодушия Сашка получал сейчас даже какое-то удовольствие — стоишь себе и стоишь, живой, невредимый, опасность миновала, на всех вокруг плевать… Стоп! А вот и не на всех!

Он оттолкнулся от стены и, забыв все свое равнодушие, рванулся вперед: там, в толпе зевак, мелькнул белый брючный костюм и белесо-бесцветные волосы девицы-альбиноски. Теперь Сашка не сомневался: это не бред и не наваждение, он видел ее вполне ясно и отчетливо. Девушка стояла, окруженная людьми, но в то же время, словно отгороженная от них невидимой стеной — может, дело было в том, что она разительно отличалась от них.