Книга Штрафники против асов Люфтваффе. "Ведь это наше небо..." - Георгий Савицкий

Игорь Березкин точной очередью поджег еще один пикировщик, который свалился на крыло и ушел в свое последнее пике. Его победный возглас раздался в эфире.

Последовательно тремя парами русские истребители заходили в атаку, расстреливая в упор столь ненавистные сердцу каждого солдата «лаптежники».

Зловещая тень с характерным обратным изломом широких крыльев и с торчащими под брюхом обтекателями шасси стала воплощением ужаса и горя для миллионов не только советских людей. «Лаптежники», словно безжалостные мифические стимфалиды[40]. с душераздирающим воем пикировали на окопы войск во Франции и Бельгии, расстреливали из пулеметов с бреющего полета колонны беженцев в Польше и Советском Союзе.

Для армии Третьего рейха пикирующий бомбардировщик был символом «блицкрига». А теперь, когда господству люфтваффе в советском небе пришел конец, тихоходные и уязвимые символы «блицкрига» неряшливыми комками огня десятками и сотнями сыпались на советскую землю. Так было и в пылающем небе Сталинграда, где произошел перелом в Великой Отечественной войне, так было и здесь, на Кубани.

В первой же атаке было сбито три «Юнкерса-87», еще два задымили и стали снижаться. Молниеносный «соколиный удар» разбил строй немецких бомбардировщиков, они стали хаотично метаться по небу, в панике избавляясь от своего бомбового груза. Смертоносные чушки падали в разлившиеся притоки и рукава Кубани, вздымая огромные, но абсолютно бесполезные фонтаны.

А ударная группа истребителей «нырнула» под разбившийся строй уцелевших бомбардировщиков.

Александр Волин потянул ручку управления на себя и резко отклонил ее в сторону, резко нажав педаль руля поворота. Верткий легкокрылый Як-9 выполнил боевой разворот. На тело летчика свинцовыми объятиями легла тяжесть перегрузки, к горлу подступил противный ком. Но краснозвездный истребитель с набором высоты развернулся на 180 градусов, заходя в заднюю полусферу гитлеровским пикировщикам.

Маневр командира повторили и остальные пять истребителей.

— Я — «Леопард» — заходим в атаку! Ведомый, прикрывай!

— Вас понял, командир, прикрываю!

Навстречу стремительным Як-9 ударило несколько разрозненных сверкающих цепочек очередей. Это хвостовые стрелки «лаптежников» попытались отогнать советские истребители.

Комэск Волин «дал» правую ногу, и послушный самолет тут же отозвался скольжением на крыло. Сверкающая лента трассирующей очереди хвостового стрелка «Юнкерса-87» прошла стороной. Слишком большой была дистанция.

Як-9 продолжал свое стремительное сближение с неуклюжим немецким пикировщиком, еще пара очередей прошли над истребителем, прежде чем силуэт Ju-87D3 вписался в прицельную сетку, а его крылья не стали вылезать за концентрические кольца. Ответная стрельба капитана Волина была более результативна. Короткая очередь вдребезги разнесла хвостовое оперение «Юнкерса». Пикирующий бомбардировщик свалился на крыло и закрутился в штопоре.

— Я — «Данко», прием, «худые» пикируют сверху! — раздался в эфире голос лейтенанта Павла Лазарева. — Вступаю в бой!

«Мессеры» спикировали, как только сумели справиться с растерянностью, вызванной неожиданной атакой советских истребителей.

И теперь замполит со своей четверкой Як-7Б: он преградил путь десятке Bf-109G4. С первой же атаки лейтенанту Лазареву удалось подбить истребитель противника, а добивали его уже вместе со своим ведомым, летчиком-штрафником Евгением Смысловым.

Но оставшиеся немецкие пилоты не растерялись, видимо, все еще надеясь на свое численное превосходство, и на высоте закрутилась смертельная карусель боя на виражах.

— Я — «Второй», прием — «Леопард», у тебя на хвосте «мессеры»!

Часть «Мессершмиттов-109» прорвалась к атакующей группе капитана Волина.

— Понял, Березкин, уход «горкой» с разворотом!

— Выполняю!

Пара истребителей слитно выполнила маневр уклонения: сначала истребители пошли вверх, а на высшей точке «горки» выполнили разворот и уже сами зашли в хвост «мессерам».

Но немецкие летчики заложили крутой вираж, а потом переворотом через крыло на пикировании оторвались от погони. Огненные трассы наших истребителей прошли у них за хвостами.

— Ч-черт! — выругался сквозь зубы Александр Волин.

— Березкин, за ними!

— Вас понял!

— Я — «Третий», я — «Третий», меня атакуют! У меня «мессеры» на хвосте, не могу сбросить!

Истребитель Ивана Мартыненко отчаянно виражил, пытаясь уйти от пары «сто девятых». Огненные трассы Bf-109G4 мелькали по обе стороны от кабины Як-9, вот одна из них зацепила крыло, пробив правую плоскость самолета цепочкой рваных пробоин. Буквально на ладонь в сторону — и все, взорвался бы бензобак.

— Ведомый, Женька, прикрой!

Но истребитель Евгения Омельченко вдруг нырнул вниз, прячась за капотом ведущего, а потом и вовсе отвалил в сторону, оставляя за собой шлейф жирного черного дыма.

— Я — «Леопард», иду на помощь — держись! — Комэск свалил свой истребитель на крыло, пикируя с максимально возможной скоростью.

Дистанция до пары «мессеров» была еще большая, но Александр Волин начал стрелять, стремясь отогнать стервятников от легкой добычи. Но двое «худых» маневрировали и продолжали клевать истребитель бывшего ведомого.

В воздухе образовалась своеобразная карусель: сначала летел, уворачиваясь от огня двух гитлеровских истребителей, Як-9 Ивана Мартыненко, потом атакующая пара «мессеров», а за ними — снова пара «як-девятых», бьющая «фрицев».

— Березкин, бей гадов!

Александр Волин полосовал очередями небо, пытаясь удержать в прицеле «худой» вытянутый силуэт истребителя противника. Рядом лупил из пушки и пулеметов его ведомый. Гитлеровские летчики все же не выдержали стремительной атаки и отвалили в сторону.

«Як-девятый» Ивана Мартыненко раскачивался из стороны в сторону, за ним тянулся грязно-черный хвост копоти. Обшивка крыльев была разодрана, словно когтями. На фюзеляже за кабиной и в хвостовом оперении зияли пробоины. Но Як-9 каким-то чудом продолжал держаться в воздухе, хотя было видно, что летчик изо всех сил удерживает поврежденную машину от фатального сваливания в штопор.

— Ваня, живой? — тревожно запросил по рации своего бывшего ведомого командир эскадрильи.

— Живой… Зацепили, сволочи.

— Иди на вынужденную.

— Попробую дотянуть до нашего аэродрома.

— Тяни. А что случилось с твоим ведомым?

— А черт его знает… Когда «мессеры» атаковали, Омельченко вдруг нырнул вниз, а потом задымил и со снижением пошел в сторону нашего аэродрома.

— Понял тебя. — Александра Волина кольнуло нехорошее предчувствие. А вслед за ним пришла горечь подозрения. Уж слишком непонятным и неадекватным был маневр Евгения Омельченко. Ну, ладно, вернемся на аэродром — разберемся. Но горький осадок на душе остался. — Я — «Леопард», прием, третья пара, Максимов, Гамбаров — прикрываете Ивана Мартыненко. Я с ведомым присоединяюсь к звену замполита. «Данко», как понял?