Книга Операция `Карантин` - Виталий Забирко

— Ребята, — тихо сказала Леночка, — давайте выпьем за то, чтобы, возвращаясь домой, мы смогли вот так же сдвинуть стаканы.

Круг разомкнулся, и все выпили.

«Хороший тост у спасателей, — подумал Никита, залпом выпивая коньяк. — Не чокаются только на поминках… А о том, чтобы все остались живы, говорить впрямую не принято. Такой тост для трусов».

Коньяк подействовал как-то сразу и развязал языки. Куда девалась застенчивость Володи и чопорность Леночки, ну а у Олега, и без того страдающего словоохотливостью, язык заработал что помело. Прав был Беспалов — пили они как кони, теперь оставалось проверить, насколько хороши они в полевых условиях. Вначале пошли анекдоты, которые Мигунов, к большому изумлению Полынова, рассказывал мастерски, вместо персонажей вставляя имена сидящих за столом. И куда только Володино косноязычие подевалось — раскрепостился парень после ста граммов… Потом, естественно, перешли на «случаи из жизни», а ими жизнь спасателей была весьма насыщена. И, несмотря на, в общем-то, скорбную работу, смешных историй накопилось предостаточно, хотя порой от них за три версты несло черным юмором.

Полынов больше слушал, смеялся, лишь изредка отпуская возгласы типа: «Да ну?!», «Надо же…», «Ну, вы даете…» Хорошие ребята подобрались в его бригаде. И Никите стало вдруг грустно, что именно этих ничего не подозревающих, веселых и бескорыстных ребят он втягивает в гнусные межведомственные игры.

— Э, начальник, — вывел его из задумчивости голос Олега, — что приуныл? Так нельзя! Это дело нужно повторить!

В руках Братчикова словно по волшебству появилась бутылка водки.

Полынов замотал головой и рассмеялся.

— А ты трейлером потом управлять сможешь?

— Обижаешь, начальник! Ты за меня не боись, ты за себя боись. А мне не впервой, да и ГИБДД в степи нет, — отшутился Олег.

— Ну а я, наверное, пропущу, — отказался Никита и улыбнулся. — Но в степи наверстаю.

Его слова произвели странное впечатление. Все замолчали и удивленно смотрели на него.

— Во время работы у нас сухой закон, — серьезно сказала Леночка.

— Тогда буду наверстывать по возвращении домой, — нашелся Полынов. Он обвел бригаду взглядом и увидел, что его не понимают. Точнее, понимают, но неправильно.

— Извините, ребята, у меня вчера было пищевое отравление, — с обезоруживающей улыбкой развел он руками.

Никита не врал. После выпитого коньяка в желудке появилась тяжесть, опять разболелась печень, а в голове вместо приятного опьянения возникло чувство заторможенности и пустоты.

— Так водка — она же от всех болезней! — встрял Володя. — Панацея!

Никита насмешливо посмотрел на него.

— Теперь понятно, почему ты никак диплом защитить не можешь. При отравлении спиртное категорически запрещено.

— Да иди ты! — отмахнулся от Никиты Олег как черт от ладана. — Я всегда пью, и помогает!

Он ошарашено посмотрел на Фокину, но Леночка его не поддержала.

— Что, правда?!

— Да, — кивнула Леночка.

— Во, блин…

— Ладно. — Никита шлепнул себя ладонями по коленям и встал. — Не буду портить вам обедню. Продолжайте, а я пойду прогуляюсь.

Спускаясь по лесенке из жилого отсека трейлера, он услышал сокрушенный вздох Олега:

— Какую песню испортил…

Как всегда последнее слово осталось за Братчиковым.

Самолет уже набрал высоту, и болтанка прекратилась. Турбины натужно ревели на одной низкой ноте, корпус самолета мелко подрагивал, и от этого трюм и все его содержимое приобрело расплывчатые черты, словно Полынов со своим стопроцентным зрением видел его через расстроенную оптику.

Никита прошелся по трюму из конца в конец. Не нравилось ему собственное состояние. Его немного поташнивало, во рту ощущалась желчная горечь. Никогда прежде вестибулярный аппарат его не подводил, а тут, на тебе — подкачал. Не хватало только звать стюардессу (спрашивается, откуда ей взяться в транспортном самолете?) и просить у нее пакет.

Чтобы как-то отвлечься, Полынов стал вспоминать недавнее застолье и то, как Леночка старательно отводила от него глаза. Хороший признак, когда девушка так себя ведет. Все у них может получиться, главное, не гнать лошадей, не лезть напролом в приоткрытую дверь. И тогда все действительно получится красиво и, может быть, надолго…

Никита мечтательно оперся рукой об «уазик», равнодушно окинул его взглядом. И словно протрезвел. Черт бы побрал это отравление! Вот из-за таких житейских мелочей и проваливаются разведчики, потеряв элементарную бдительность и осторожность. От «легенды» полковника Федорчука не то, что воняло, смердело липой. Как от дипломатической почты вице-консула в Центральной Африке. Но и он, Никита, тоже хорош — вот так вот попасться на элементарную уловку. Конечно, может такое случиться, что у генерала Потапова действительно бесповоротно вышел из строя штабной «уазик». Можно даже допустить, с большой, почти невероятной натяжкой, что больше на учениях штабных машин нет. Но в то, что ему на замену пришлют машину из Генерального штаба, да еще не кто-нибудь, а ФСБ проявит заботу — в это поверить мог только законченный болван. Либо же человек, страдающий кишечно-желудочным расстройством. А еще точнее — и тот и другой в одном лице.

Вспомнилось, как бравые десантники загнали «уазик» в трюм, споро его зафиксировали страховочными тросами, а затем покинули самолет. И как один из них запер на ключ дверцу машины, но ключ никому не отдал. Никита заглянул через ветровое стекло в салон автомашины — ключей зажигания в приборной панели не было. Не суждено было «уазику» ездить по Каменной степи, он предназначался для других целей. И его судьбу должны были разделить и Никита, и его бригада, и самолет вместе с экипажем.

Открыть дверцу «уазика» для Никиты не было проблемой. Он достал из кармана связку ключей, на которой висела и универсальная отмычка, и легко открыл замок. На переднем сиденье ничего не оказалось, зато в изножье заднего он обнаружил небрежно брошенную на пол мешковину. Осторожно подняв ее, Полынов увидел на полу салона обыкновенную противопехотную мину. Правда, взрыватель у нее был не совсем обыкновенный — барометрический. Специально разработанный для диверсий в воздухе. При наборе высоты, когда давление в самолете падает, он включается, а когда самолет начинает снижаться и давление расти — срабатывает. Безотказная штука, обнаружить которую можно только визуально, ну а уж обезвредить, если она включилась, — никак нельзя.

Уверенность в том, что «уазик» начинен взрывчаткой, была стопроцентной, но все равно, когда Полынов обнаружил мину, его сознание обдало морозным холодом. «Не многовато ли покушений на мою жизнь? — отстраненно пронеслось в голове. — Второе за три дня и оба — в самолетах…» Но эта мысль промелькнула где-то на периферии сознания, абсолютно не помешав рассудку мгновенно оценить ситуацию и принять решение, как действовать. Но, как ни крути, без помощника, лучше всего командира корабля, ему не обойтись. Чем меньше людей будут знать об «уазике», тем лучше — меньше паники, да и советами мучить не будут.