Книга Инферно - Линда Ховард

Лорна понятия не имела, что была так напряжена или что расслабляющий массаж заставит ее растаять как масло. Она позволила ему убедить себя. Позволила себе положить голову ему на плечо, потому что все, что он делал, казалось таким приятным. И все же… Она подняла глаза и прищурилась:

— Не воображай, будто я не заметила, как близко эта рука подобралась к моей заднице.

— Не заметь ты этого, я бы разочаровался. — Улыбка заиграла на его губах, и он дважды поцеловал ее в висок.

— Ниже не опускай, — предупредила она.

— Уверена?

Начав у пояса, он провел пальцем вдоль центрального шва, опускаясь все ниже, легонько прижимая ладонь и массируя ей ягодицы. Этот палец был подобен огню, заставив ее стонать и содрогаться и по крайней мере десять раз произнести слово: «Нет». Он бы остановился, пожелай она того; решение — продолжать или нет — принимала она. Но именно осознание этого факта и порожденное им чувство защищенности мешали ей произнести то самое, необходимое слово. Вместо этого она лишь тяжело дышала, погружаясь в агонию возбуждения, прогибаясь, прижимаясь к нему. Она ждала. Ждала, чувствуя лишь его руку, по мере того как та медленно и плавно опускалась все ниже, пока не очутилась у нее между ног. Он нажал сильнее, проводя пальцами по шву ее джинсов, так что ткань стала слегка натирать ее нежное, пылающее лоно.

Он вел ее к этому решению два дня, с момента того самого первого поцелуя в кухне. Терпеливо подкармливал искру страсти до тех пор, пока она не превратилась в маленькое пламя. Затем подкармливал пламя мимолетными прикосновениями и кое-чем еще, от чего еще сложнее отказаться: своим откровенным желанием. Она прекрасно видела, что он делает, распознавала всю утонченность его стратегии и даже ценила его сдержанность. Лечь с нею в постель прошлой ночью — не коснувшись ее и пальцем — было дьявольски умным ходом. С самой первой их встречи он ко многому ее принуждал, но ни разу не требовал от нее взаимности. Если бы потребовал, огонь бы исчез и угасшая искра не возродилась бы к жизни.

Его теплые губы обследовали линию ее скул, неторопливо дегустируя ее так, словно ничего в мире он никогда не желал больше этого и располагал массой времени на то, чтобы попробовать ее на вкус. Лишь стальная выпуклость в джинсах выдавала его нетерпение. Она же прижималась к нему так сильно, что могла ощутить каждую конвульсию его пульсирующей плоти, призывавшей ее к тому, чтобы раздвинуть ноги и позволить ему оказаться еще ближе к ней.

Затем его рот нашел ее губы, и вся сдержанность окончательно обратилась в пыль. Поцелуй был жестким, глубоким, изголодавшимся. Его язык сновал по ее рту. Страсть закипала во всех ее нервных окончаниях, делая тело горячим и мягким, как воск. Свободную руку он положил ей на грудь, нащупал соски сквозь слой ткани и нежным щипком пробудил их к жизни. Теперь она принадлежала ему; она не сопротивлялась его ласкам, и одежда, все еще отделявшая от нее его тело, внезапно показалась ей невыносимой. Ей хотелось всего. Всего, что он мог ей дать. И внезапно с необычайной ясностью она поняла, что именно сейчас должна сказать то, что хотела. Минута промедления — и будет слишком поздно.

Доказательством того, какой силой воли она обладала, мог послужить лишь тот факт, что ей удалось оторваться от его рта.

— Нам нужно поговорить, — произнесла она напряженным, хриплым голосом.

Он застонал и рассмеялся одновременно.

— Господи, — пробормотал он с нескрываемым огорчением в голосе. — Такие слова способны напугать любого мужчину. Подождать не может?

— Нет, дело как раз в том, что мы сейчас делаем.

Он глубоко вздохнул, прислонившись к ней лбом:

— Ты истинная садистка, тебе это известно?

Лорна запустила руки в его черные шелковистые волосы, чувствуя прохладные пряди и жаркую кожу.

— Сам виноват. Я чуть не забыла.

Ей казалось, что язык ее немного распух и она говорит медленнее обычного. Да, виноват во всем был решительно он.

— Ладно, поговорим.

В словах его отчетливо звучала обреченность. Обреченность простого мужчины, которому просто хотелось секса. Она бы рассмеялась, если бы не боялась, что волна ее собственного желания захлестнет все остальное.

Она сглотнула, стараясь сформировать и выразить мысль должным образом.

— Мой ответ… займемся ли мы этим… зависит от тебя.

— Тогда мой ответ «да», — проговорил он, куснув ее за мочку уха.

— Эта штука с контролем сознания… ты должен остановиться. Я могу быть пленницей или любовницей, но и тем и другим я не стану.

Он поднял голову, взглянув на нее пристально и серьезно:

— Я не контролирую твоих желаний. И не принуждаю тебя.

В голосе его прорезались сердитые нотки.

— Я знаю, — ответила она, и дыхание ее невольно сбилось. — Я чувствую разницу, поверь. Просто… У меня должен быть выбор, оставаться или уйти. Я должна быть свободна. Ты не можешь и дальше дергать меня за веревочки.

— Это было необходимо.

— Вначале. Я ненавидела это тогда и ненавижу теперь, но вначале у тебя были серьезные причины. А теперь их нет. Думаю, ты слишком привык получать свое, дранир.

— Ты бы сбежала, — настаивал он.

— Таков мой выбор. — Она не должна сдаваться. Дантэ Рэйнтри — это сила природы; вступать с ним в интимные отношения — уже достаточный вызов, даже не принимая во внимание его способности связать ее силой мысли. Он либо подчинится ее выбору, либо они останутся тюремщиком и пленницей. — Либо наравне, либо мы друг другу никто.

Трудно сказать, о чем он думал, но Лорна видела, что ему не импонировала мысль полностью отказаться от контроля над ней. Интуитивно она понимала его дилемму. Умом он понимал ее правоту, на более примитивном уровне не желал отпускать ее и готов был проявить столько деспотизма, сколько считал необходимым.

— Все или ничего. — Она встретилась с ним глазами, как с соперником на боксерском ринге. — Ты никогда больше не должен применять ко мне контроль сознания. Я тебе не враг. Когда-то ты должен научиться мне доверять, и этот момент наступил. Или ты планировал навечно меня к себе приковать?

— Не навечно. — Он тяжело вздохнул. — Просто, пока…

— Пока — что?

— Пока не захочешь остаться.

Она улыбнулась в ответ на столь откровенное признание, запустив обе руки в его волосы.

— Я хочу остаться, — просто ответила она и поцеловала его в подбородок. — Но когда-нибудь могу захотеть уйти. Ты должен рискнуть, и, если этот день наступит, ты должен будешь меня отпустить. Я рискую не меньше, ведь может наступить день, когда ты больше не захочешь видеть меня рядом. Дай мне слово. Обещай, что никогда больше не используешь на мне контроль сознания.

Она видела, как бурлят в нем ярость и боязнь. Видела, как он стиснул зубы. Она понимала, о чем его просит; отказаться от силы — это наперекор всем его инстинктам — мужчины, равно как и дранира. Он обитал в двух мирах — нормальном и паранормальном. И в обоих он являлся боссом. И как ни сводил он к минимуму свою уникальность, боссом оставался. Не являйся он драниром Рэйнтри, инстинкт доминирования приходилось бы сдерживать, но реальность такова, какова она есть, и он был королем в этом мире.