Книга Дети Ангелов - Юрий Козловский

Он не раскрывал Виктору подробностей того давнего дела и, надо было отдать ему должное, не выдал ни одной тайны ордена. Беседы их больше касались исторических судеб ордена и клана, причин их вражды, начавшейся в незапамятные времена, и поисков выхода из создавшегося тупика. Оба полагали, что открыть себя перед человечеством вряд ли реально в обозримом будущем. Вечный человеческий страх перед всем непонятным, перед любым, чьи способности или возможности превышают возможности обыкновенного человека, приведет, как всегда, к охоте на ведьм и полному их уничтожению. И заодно с несколькими сотнями непохожих будут уничтожены миллионы простых людей, так, на всякий случай. Бить — так уж наверняка, и чтобы щепки летели.

А вот их взгляды на высший смысл существования ордена и клана принципиально расходились. Кирилл яростно отстаивал свою точку зрения, в основе которой лежал главный постулат ордена — миссионеры исполняют завет Создателя, оберегая человечество от самоубийственных действий.

А клан, по их глубокому убеждению, еще в допотопные времена исказил завет, чем вызвал Божий гнев. И Создатель не стал мелочиться, наслав кару сразу на всех, не разбирая правых и виноватых.

Виктор приводил свои аргументы. Клан никогда не ставил себе целью ни уничтожение, ни спасение человечества, поскольку оно не нуждается ни в чьей помощи и развивается сообразно лишь собственной воле, другое дело — доброй или дурной. Что касается гнева Господня, то ошибочно приписывать Богу человеческие страсти. Замыслы Его неисповедимы, решили они, назвались отшельниками и в течение тысяч лет стояли в стороне от сотрясающих мир событий, занятые лишь сохранением рода. Господь сам призовет их к служению, когда придет время. А орден, по их мнению, важно надувает щеки, изображая из себя спасителей рода людского, но вся его деятельность вызывает лишь мелкую рябь на поверхности человеческого моря, никогда не достигая глубин.

Оба были уверены, что в случае объединения обе общины приобретут намного больше, чем потеряют, но путей к объединению не видели. Слишком далеко разошлись за тысячелетия их взгляды на мир.

Был еще один вопрос, волновавший обоих. За две сотни лет у Кирилла в результате постоянных размышлений усилился присущий ему дар предвидения, и с каждым годом его все больше охватывало смутное чувство опасности, грозящей всем долгоживущим, вне зависимости от их принадлежности. Когда появился Виктор с последними новостями о жизни общин, Кирилл сопоставил их с плодами своих размышлений, и его опасения усилились. Он поделился ими с Виктором, и тот не мог с ним не согласиться. Решение этой задачи заставило его на два года задержаться в тайге. Он использовал свое редкое умение проникать в мировую память (так в клане называли ноосферу), по мельчайшим крупицам извлекая оттуда информацию. Полученные сведения, пусть и отрывочные, хаотичные, еще раз подтвердили — опасность уже на пороге.

В этом месте Захар прервал рассказ ученика и участливо сказал:

— Бедный мальчик! Ты напрасно потерял два года. Мы давно знаем о мутанте и принимаем меры.

— Какой еще мутант? — Виктор посмотрел на него с недоумением. — О чем ты говоришь, учитель?

— Как это «какой»? — в свою очередь удивился Захар. — А ты кого имеешь в виду?

…Их разговор закончился под утро. Захар отправил Виктора спать в подготовленную для него комнату, а сам просидел до рассвета в глубоком раздумье. Когда на дворе стало светло, он набрал номер и приказал к обеду собрать круг двадцати четырех. После этого он позвонил в офис Фотиеву и назначил встречу, чтобы сообщить последние новости из обиталища изгнанников. Ему очень не хотелось этого делать, но нарушить давние договоренности он не мог.

2

Человек по имени Вениамин, скончавшийся у ворот Генеральной прокуратуры от кровоизлияния в мозг, был следователем по особо важным делам и одновременно входил в число двадцати четырех, составляющих верхушку ордена миссионеров. Более того, он был одним из двух ближайших и старейших сподвижников Ивана Матвеевича Фотиева, которых тот посвящал во все свои замыслы и без совета с которыми не принимал ни одного решения (второй после длительного перерыва и в новом обличье снова работал в архиве ФСБ). И до такого человека сумел добраться проклятый выродок! Фотиев не сомневался, что смерть товарища на совести Сидорина, и был вне себя от ярости. Дальнейшее расследование подтвердило уверенность Ивана Матвеевича. Камеры наблюдения зафиксировали человека, прошедшего мимо Вениамина в момент его смерти. Человек был опознан как один из телохранителей Сидорина, но разыскать его не удалось. Или олигарх его надежно спрятал, или… Фотиев склонялся ко второму «или».

В первый момент после гибели Вениамина он готов был даже согласиться с Захаром и попытаться физически уничтожить Сидорина, но интересы дела перевесили, и он оставил эту мысль, тем более что олигарх держался очень осторожно и подобраться к нему близко не было никакой возможности. Вооруженный налет мог вылиться в настоящую войну, потому что в арсенал охраны олигарха входили тяжелые пулеметы, и прикрыть последствия такого сражения могло оказаться не под силу даже ордену.

Иван Матвеевич приказал Бойцову отслеживать все передвижения Сидорина, чтобы в любой момент знать, где тот находится. Но с условием — ни один миссионер не должен приближаться к олигарху и его людям, чтобы не подвергнуться смертоносному излучению. Как и олигарх не должен был даже случайно приблизиться к кому-либо из миссионеров. Степан задействовал не только членов ордена, обеспечивающих его безопасность, но и подразделение армейского спецназа, подчиненное ему по службе. Поместье олигарха было обложено со всех сторон по всем правилам тайной войны, а когда он выезжал за ворота, его машину на безопасном отдалении сопровождали, сменяя друг друга, несколько автомобилей спецназовцев.

Жуковского уже сейчас можно было выпускать против Сидорина, тем более что его дочь уже была на свободе, но Фотиев решил выждать. Захар честно выполнял условия соглашения и вовремя делился добытой информацией, работала и разведка ордена, поэтому Иван Матвеевич знал, что Сидорин еще не готов к открытому выступлению. Но по разработанному сценарию Жуковский должен был появиться на сцене в самый критический момент, а для этого надо было позволить Сидорину завершить работы по установке излучателей. И не допустить, чтобы ему помешал в этом клан. Вот только неожиданный утренний звонок от Захара…

Прошло почти двести лет с того дня, как Иван Матвеевич, в то время епископ Иоанн, отправил в вечное изгнание хранителя Кирилла, участника круга двадцати четырех и одного из лучших мыслителей (так тогда называли аналитиков) ордена. С тех пор он с тревогой ждал возвращения из ссылки каждого из изгнанников. Всего с той поры их было пятеро. Место ссылки было полностью изолировано от внешнего мира, вести о происходящих там событиях приходили только с вернувшимися изгнанниками, поэтому между орденом и кланом было принято делиться новостями оттуда. Вчера вернулся отступник Виктор, почему-то с опозданием на два года, и это опоздание еще больше тревожило Фотиева. Сейчас было самое неподходящее время, чтобы вскрылся его старый грех.