Книга Страстное желание - Николь Джордан

– Так и есть. Фехтование куда приличнее для джентльмена.

– Если ты хочешь просто поболтать, то выбрал не лучшее время. Должен тебя предупредить, настроение у меня хуже некуда.

– Сожалею, но я тебе его испорчу еще сильнее. До меня дошла одна сплетня, о которой, я думаю, ты захочешь узнать.

– Что за сплетня?

– Ты помнишь ту драку на приеме у твоей тетушки? Лусиан болезненно поморщился:

– Как я могу забыть? Два щенка подрались за право учить мою жену стрелять из лука.

Дейр кивнул.

– Пикеринг и Хогарт до сих пор в ссоре. Поэт вызвал Хогарта на дуэль, и они решили стреляться, даже не дожидаясь рассвета.

– Дуэль? – приподняв бровь, переспросил Лусиан. – Какое отношение это имеет ко мне?

– Они стреляются из-за твоей жены, Лусиан. Это означает, что один из этих безмозглых юнцов обвинил другого в том, что тот оскорбил графиню Уиклифф. И тот, другой, принял вызов. Пока мы с тобой беседуем, они, возможно, уже перестреляли друг друга.

Чтобы сберечь время, Дейр повез Лусиана к месту предполагаемой дуэли. Насколько стало известно Дейру, дуэль было решено провести на поле у северной дороги, сразу за городом.

Лусиан молчал, погруженный в мрачные раздумья. Вполне возможно, что они опоздают, и тогда ни дуэль, ни неизбежный скандал предотвратить не удастся. Однако попытаться все же стоило.

Когда карета подъехала к полю, Лусиан совсем пал духом. Похоже, они действительно опоздали. Несколько экипажей стояли у обочины дороги, у кромки поля собралась толпа.

Сердце Лусиана болезненно сжалось, когда он узнал экипаж с гербом Уиклиффов на дверях. Судя по всему, ландо только что подъехало, ибо с подножки торопливо спрыгнула женщина и, проталкиваясь через толпу, бросилась к полю.

Бринн. Господи!

Лусиан как завороженный смотрел, как она, расталкивая зрителей, бежит к дуэлянтам. Что, если она бросится наперерез пуле? Грянули выстрелы.

И тогда Лусиан испугался по-настоящему.

Спрыгнув с подножки, не дожидаясь, пока остановится экипаж, Лусиан помчался за ней, обмирая от ужаса при мысли о том, что может увидеть.

Несколько человек окружили распростертое на траве тело. Неужели это она лежит на траве? Лусиан расталкивал соглядатаев плечами… И вдруг он замер на месте. Его трясло. Бринн была там. К счастью, на земле лежала не она. Она стояла на коленях возле поверженного дуэлянта и держала его окровавленную руку.

На мгновение Лусиану показалось, что он сходит с ума. То, что он видел, в точности повторяло то, что он видел во сне, в своем навязчивом кошмаре… с одним лишь отличием: во сне умирающим он видел себя.

Лусиан с бьющимся сердцем подошел ближе. На траве лежал Пикеринг. Поэт был ранен, но умирающим он не выглядел. Пожилой мужчина, очевидно, хирург, осмотрел раненое плечо и, покачав головой, недовольно что-то пробормотал.

Юный Пикеринг, морщась от боли, пока хирург осматривал рану, во все глаза смотрел на Бринн.

– Миледи, – хрипло прошептал он, закусив нижнюю губу.

Она нежно прикоснулась к его лбу, убрала прилипшую прядь.

– Тише. Не разговаривайте. Берегите силы.

Лусиан скрежетал зубами. Он не знал, какое из чувств было в нем сильнее: облегчение или ревность. Он хотел свернуть Бринн шею за то, что та так нежно вела себя с раненым. Она сводила его с ума уже тем, что посмела дарить нежность другому, будь то раненый или здоровый, тогда как ему, законному мужу, не доставалось ничего…

Однако когда Лусиан подошел и встал рядом с ней, она подняла голову, словно почувствовала его присутствие. Она плакала. Он видел влажные дорожки от слез на ее бледных щеках, видел муку в ее глазах. Лусиан почувствовал такую боль, словно в груди его повернули нож.

Бринн замерла на мгновение, увидев его, но раненый заговорил, и она вновь обратила свое лицо к несчастному юноше.

– Я готов терпеть боль в десять раз сильнее этой, – хрипло пробормотал Пикеринг, – за одну лишь вашу улыбку.

Бринн сглотнула слезы. Она хотела, было ответить несчастному, но тут вмешался врач:

– Скорее всего, он выживет, но я должен удалить пулю. Надо увезти его отсюда. Отойдите, пожалуйста.

Вокруг раненого собралось немало народа, но один молодой человек стоял в стороне. Лусиан догадался, что это был противник Пикеринга. Когда Бринн поднялась с колен (ее все еще покачивало), лорд Хогарт подошел к ней и, умоляюще глядя ей в глаза, сказал:

– Простите меня, миледи. Я не хотел его ранить, честно. Она махнула рукой в ответ. Глаза ее все еще блестели от слез.

– Не у меня вы должны – просить прощения! – возмущенно сказала она.

Растерянность на его лице от ее резкой отповеди сменила обида; Он открыл, было, рот, чтобы возразить ей, но Бринн опередила его:

– Это должно прекратиться, Хогарт. Все. Довольно. Я больше не желаю видеть ни вас, ни Пикеринга.

– Миледи…

– Прошу вас, уходите.

Гордость его была задета, но он почувствовал, что Бринн говорит искренне, ибо он отступил от нее на шаг, потом еще на шаг, потом повернулся и пошел прочь, как слепой, не разбирая дороги.

Смахивая слезы с глаз, Бринн смотрела, как раненого Пикеринга грузят на носилках в карету хирурга. Толпа постепенно начала расходиться. Многие украдкой бросали взгляды на Лусиана.

Бринн, набрав для храбрости в грудь побольше воздуха, тоже решилась взглянуть на него, и сердце ее упало. Глаза его метали грозные молнии.

Она не стала протестовать, когда он крепко взял ее под руку и повел к ландо с их фамильным гербом. Краем глаза она видела, что друг Уиклиффа лорд Вулвертон ждет у своего экипажа. Видела Бринн и то, как Лусиан махнул, давая понять, что собирается ехать с женой.

Усадив Бринн в карету, Лусиан сел рядом, с силой захлопнув за ними дверь. Бринн чувствовала, что он весь кипит от ярости.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, размазывая слезы по щекам.

– Как ты думаешь, что я тут делаю? Я приехал за своей женой. За женой! И это я должен задать тебе этот вопрос. О чем ты думала, черт возьми, бросаясь под пули? Тебя могли убить!

– Я не думала…

– Конечно, не думала! Что ты рассчитывала там увидеть? Надеялась позлорадствовать, глядя, как два влюбленных в тебя щенка уничтожают друг друга?

– Нет, конечно, нет. Я пыталась их остановить.

Бринн отвернулась к окну. Она знала, что Лусиан вправе ее осуждать. Узнав о готовящейся дуэли, она пришла в ужас. Помчавшись туда, она думала лишь о том, что должна успеть вмешаться, пока никто не пострадал. Однако все было напрасно. Она все равно не успела.