Книга Пластилин колец - Дуглас Кенни

– Я Гельфанд, Придворный Маг Коронованных Особей Нижесредней Земли, Вершитель Чудес и Дипломированный Хиропрактик. Старый Заместитель приоткрыл один затянутый пленкой глаз и с отвращением воззрился на Мопси и Пепси.

– А это к-к-кто такие? Н-н-на двери же написано "животные не допускаются".

– Это хобботы, мой господин, наши маленькие, но верные северные союзники.

– Ладно, скажу страже, чтобы постелила им газетку в сортире, пробормотал Заместитель и тяжело уронил на грудь морщинистое лицо.

Гельфанд еще покашлял и продолжал.

– Боюсь, что я принес печальные и мрачные вести. Грязные урки Сыроеда порезали возлюбленного сына твоего, Бромофила, и ныне Темный Властелин желает отнять твою жизнь и твое Королевство, дабы осуществить свои гнусные планы.

– Бромофил? – спросил Заместитель, опершись на локоть и с трудом разогнувшись.

– Собственный твой возлюбленный сын, – подсказал Гельфанд.

Некое воспоминание тенью мелькнуло в старых утомленных глазах.

– А, этот. Н-н-н-никогда мне не писал, разве для того, чтобы д-д-д-денег поклянчить. Совсем как и т-т-тот, второй. Да, д-д-д-дурные известия.

– И потому мы явились сюда, а за нами следует войско, которое отмстит Фордору за твои печали, – продолжал объяснять Гельфанд.

Заместитель досадливо взмахнул немощной рукой.

– Ф-ф-фордор? Н-н-н-никогда о таком не слышал. И о г-г-грошевом маге тоже. Аудиенция окончена, – сказал он.

– Не наноси оскорблений Белому Магу, – предупредил его Гельфанд, одновремемнно вытаскивая что-то из кармана, – ибо мне подвластны многие силы. На-ка, выбери карту. Любую. Бенелюкс выбрал одну из пятидесяти двух семерок червей и разорвал ее на кусочки размерами с конфетти.

– Аудиенция окончена, – решительно повторил он.

– Старый маразматик, – бушевал Гельфанд несколько позже, в комнате, которую они сняли в трактире. Он уже час как шипел и плевался.

– Но что же мы станем делать, если он нам не поможет? – спросил Мопси. – Он же совсем чокнутый.

Гельфанд вдруг щелкнул пальцами, словно его хитроумную голову посетила некая мысль.

– Ну, конечно же! – хмыкнул он. – Всем известно, что старый болван не в себе.

– Как и его приближенные, – глубокомысленно отметил Пепси.

– Типичный псих, – задумчиво произнес Маг. – Готов поспорить, что голова его набита суицидальными психозами. Позыв к самоуничтожению. Случай из учебника.

– Самоуничтожению? – удивленно спросил Пепси. – Откуда ты знаешь?

– Интуиция, друг мой, – отрешенно ответил Гельфанд. – Интуиция и не более того.

В тот же вечер город всколыхнула весть о самоубийстве престарелого Заместителя. Бульварные газетенки опубликовали большие снимки погребального костра, в который он прыгнул, предварительно связав себя по рукам и ногам и написав прощальное обращение к подданным. Заголовки этого дня гласили:

"Блажной Бенелюкс сгорел на работе", а издания, вышедшие несколько позже, сообщали, что "Маг, последним видевший Заместителя, утверждает: причиной мучений Б. был Сыроед". Поскольку вся челядь Бенелюкса также сгинула неизвестно куда, Гельфанд великодушно взял на себя организацию Официальных Похорон, объявив ближайший обеденный перерыв Часом Национального Траура по погибшему Правителю. В последующие несколько дней смятения и политической неразберихи владеющий даром убеждения Маг невозмутимо давал одну пресс-конференцию за другой. Целый час он провел, совещаясь с высшими должностными лицами и изъясняя им последнюю волю своего покойного друга, согласно которой он, Гельфанд, должен взять в свои руки бразды правления и держать их, пока не вернется домой последний оставшийся в живых сын Заместителя, Фарашут. В минуты покоя его можно было найти в дворцовой умывальне, где он старался вытравить привязавшийся к нему легкий запах чеснока и керосина.

В течение замечательно короткого времени Гельфанд сумел превратить все население сонной столицы в неустанно предающееся строевой подготовке ополчение. Обревизовав ресурсы Минас Термита, он принялся лично составлять списки на выдачу пайков, фортификационные планы и прибыльные оборонные контракты, которые сам же и подписывал. Поначалу присвоенные Гельфандом чрезвычайные полномочия вызывали шумные протесты. Но тут над городом стало сгущаться грозного вида черное облако. Оно, да еще несколько так и оставшихся необъясненными взрывов в редакциях оппозиционных газет заткнули рот "этим чертовым изоляционистам", как обозвал их Гельфанд в широко разрекламированном интервью. Вскоре затем появились дезертиры из восточных провинций и много чего порассказали об ордах урков, взявших штурмом пограничную крепость Роздора в Ослителяте. Роздор понял, что в самом скором времени Сыроедовы псы уже будут обнюхивать у города завязки кальсон.

Мопси и Пепси нетерпеливо ерзали на скамье для ожидающих приема посетителей в официальной части дворца, ноги их болтались, немного не доставая до плюшевого ковра. Конечно, новенькая форма наполняла их гордостью (Гельфанд произвел обоих в полуполковники Вооруженных Сил Роздора), но хобботы теперь редко виделись с Гельфандом, а слухи насчет урков вызывали в них нечто вроде неотвязного зуда.

– Так примет он нас или нет? – проскулил Пепси.

– Мы уж несколько часов дожидаемся! – прибавил Мопси. Приятно округлая секретарша-эльфийка с безразличным видом поправила на позвякивающей блузке металлическое ожерелье.

– Сожалею, – в восьмой раз за это утро сказала она, – но Маг все еще занят на совещании.

На столе ее звякнул звоночек, и прежде чем она успела прикрыть переговорную трубку, хобботы услыхали голос Гельфанда:

– Ушли наконец?

Эльфийка покраснела, а хобботы рванули мимо нее в дверь Гельфандова кабинета. В кабинете они обнаружили Мага с толстой сигарой в зубах и парой пергидрольных сильфид, пристроившихся на его костлявых коленях. Маг с раздражением таращился на Пепси и Мопси.

– Вы что, не видите, я занят? – резко спросил он. – У меня совещание. Крайне важное.

И Гельфанд сделал вид будто намеревается возобновить совещание.

– Ну ты полегче, – сказал Пепси.

– Да, полегче, – со значением повторил Мопси, снимая с Гельфандова стола тарелку с черной икрой.

Гельфанд сокрушенно вздохнул и знаком велел томным сильфидам удалиться.

– Ладно, заходите, – с поддельным дружелюбием молвил он,

– что я могу для вас сделать?

– Да уж сколько ты для себя сделал, для нас все равно не сделаешь, раздвинул в ухмылке черные губы Мопси.

– Что же, пожаловаться не могу, – откликнулся Гельфанд.

– Фортуна мне улыбнулась. Можете съесть мой завтрак. Мопси, как раз прикончивший его, уже рылся в ящиках стола, отыскивая добавку.