Книга Последний пророк - Александр Каменецкий

— Что именно? — спросил я.

Жан-Эдерн помолчал, выразительно глядя на нас.

— Бабушка много рассказывала о вашей русской революции. Я и сам кое-что читал. В это трудно поверить. Орды голодных, полураздетых, вооруженных чем попало рабочих и крестьян победили кадровые войска. Вашу русскую Белую армию и союзников. Весь мир был против вас, но вы все равно победили. Невероятно! Если честно, я горжусь, что я немного русский. Французы на такое уже не способны, на Бастилии их силы исчерпались. Или взять ваших чеченцев. Не обижайтесь, конечно, я знаю, для русских это больная тема… Как может такая маленькая страна, в которой живет меньше людей, чем в Париже, уже десять лет противостоять огромной России? Регулярной армии с ее самолетами и танками? Вы два раза пытались завоевать Чечню, и оба раза у вас ничего не вышло. Там погибло пятнадцать или двадцать тысяч ваших солдат, и вы все равно не добились результата. Почему?..

Меня задело за живое. Я читаю англоязычную прессу, знаю, что на Западе чеченские события, так или иначе, считают агрессией. Вторым Афганистаном. Си-эн-эн и Евро-ньюс очень любят показывать разрушенный Грозный, трупы, раненых в больницах, мирных жителей, которые проклинают российских солдат… А для чеченских боевиков и террористов придуман изумительный термин — rebels, повстанцы. Очень хорошо помню, как «Файнэншл тайме» ставила на одну доску агрессию Ирака в Кувейте, талибов и чеченскую войну. Кое-какие мысли по этому поводу у меня были. Уже давно.

— Эта «маленькая страна», как вы сказали, ни черта толком сама сделать не в состоянии, — начал я. — Просто чеченская война всем нужна. Западу — чтобы катить бочку на Россию. Арабам — чтобы превратить Кавказ в исламское государство фанатиков, вроде Афганистана. И России тоже нужна… Во-первых, через Чечню проходит нефтяной коридор из Баку в Ростов. А запасы нефти в Каспийском море сравнимы с саудовскими. Во-вторых, надо припугнуть национальные автономии, чтобы не дергались. В-третьих, на восстановление Чечни выделяются огромные деньги, которые загребает себе мафия. А самим чеченцам, кроме войны, я думаю, вообще ничего не надо больше. Там ведь все мужчины почти поголовно воюют. Что они будут делать в мирное время? Коз пасти? Кроме того, их под это дело отлично финансируют арабы. А еще чеченская война нужна массмедиа. Всей этой своре — журналистам, телевизионщикам, интернетчикам, всяким экспертам и комментаторам. Чем больше убивают, тем лучше: эфирное время дорожает. И рекламодателям война нужна: люди «Новости» чаще смотрят. И политикам: любой засранный депутат может выползти на телевидение и сказать пару умных фраз. И тем, кто смотрит телевизор, читает газеты: отвлекаются от своих проблем, переживают, волнуются. И солдаты-контрактники не в обиде: они хорошие деньги получают за риск. А тех, кому действительно плохо, вообще не спрашивают…

— А я считаю, ты чушь городишь! — вдруг резко возразила мне Таня, хлопнув ладошкой по колену. — Надо им дать независимость, и дело с концом! Почему Украина получила независимость, Казахстан получил, прибалты получили, а этим нельзя? Что от России, убудет? Люди хотят иметь свою страну — пускай имеют. Они, между прочим, десять лет за это воюют, умирают за это, а хохлам или там казахам независимость на блюдечке с голубой каемкой дали — бери не хочу. Где справедливость? Может, если у них свое государство будет, они дома перестанут взрывать, брать заложников перестанут…

— Ага, сейчас! — Политическая измена жены меня возмутила. — Так они и перестали! Им независимость дай, они сразу Дагестан захотят оттяпать, а потом прибрать к рукам весь Кавказ. Они бандиты и фанатики, их бомбами надо молотить, пока не угомонятся!

— Не ссорьтесь, не ссорьтесь, друзья мои, — миролюбиво сказал Жан-Эдерн, обняв нас обоих за плечи. Я еще удивился силе его рук. — На месте вашего президента я бы все-таки дал чеченцам независимость. Потому что другого выхода, по-моему, нет. Но с двумя условиями. Во-первых, пусть выберут демократическое правительство, с которым можно вести переговоры. Чтобы в этом правительстве не было людей, обвиняемых по уголовным статьям закона: захват заложников, торговля людьми, убийство пленных и мирных жителей, терроризм, наркотики… Чтобы у них руки были чистыми. А во-вторых, те, кто виновен в этих преступлениях, должны быть выданы России. Мне кажется, это объективно.

— А мне кажется, нереально! — с большим апломбом отрезал я. — Потому что чеченцы в ответ на это сразу составят список русских, которых они обвиняют по законам шариата. И первым в этом списке будет стоять, естественно, президент…

— Я хотел сказать о другом. — Жан-Эдерн, вынув из кармана набор изящных серебристых инструментов, принялся очищать трубку над расписной фарфоровой пепельничкой. Дорогой табак, даже сгоревший, пах благородно. — Нужно понять психологию этих людей. Мы можем называть их террористами, фанатиками, но дальше примитивных ярлыков дело не двинется. У них есть вера. Почему они до сих пор не сложили оружие? Из-за своей веры. Ваши большевики верили в свободу, равенство и братство, как Марат и Робеспьер. Это была их новая религия вместо старой. Суть не изменилась, поменялись только боги. Но боги периодически умирают, вы знаете. На их место приходят другие. Возьмите Гитлера. Как могли немцы, эта практичная, трезвомыслящая нация, поверить маленькому сумасшедшему Адольфу? Как? Он дал нации новую религию. А человек счастлив только тогда, когда во что-то верит. Хоть в Бога, хоть в дьявола, но верит! Без веры, без вдохновения, он становится бессильной пустышкой. В доллары или в компьютеры, как вы сами понимаете, верить нельзя.

— Погодите, погодите, — прервала его Таня. — Странные вы приводите примеры. Ленин, Сталин и Гитлер уничтожили миллионы людей за свои безумные идеи. Придумали ГУЛАГ и газовые камеры. Вы что, все это одобряете? Вы считаете, что все это правильно?

— Христиане тоже сжигали еретиков, но это не означает, что не прав Христос. Я только привожу примеры. Мусульмане сохранили веру, вот что я хочу сказать. И патриотизм. И семейные ценности. И определенную нравственность, которую мы, впрочем, не можем принять. Их цивилизация держится на таких вещах, которые западному человеку трудно постигнуть. Вам показалось сегодня, например, что дервиши — фанатики. В каком-то смысле так оно и есть. Но тем не менее они достигают очень высоких духовных состояний. Парадокс.

— А те, кто захватывает самолеты? Взрывает людей на дискотеках, в автобусах? Террористы-самоубийцы? Да взять тех же чеченских боевиков — они тоже испытывают высокие духовные состояния? — раздраженно встрял я.

— Две стороны одной медали. — Жан-Эдерн сосредоточенно набивал свою трубку. Хотел казаться спокойным, взвешенным и мудрым. — Два полюса одного и того же явления. Я никогда не одобрял насилия. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Но террористы возникли не на пустом месте. Арабский мир требует, чтобы с ним считались. Требует, чтобы Америка и Европа немного потеснились, уступили место. Ведь это все равно неизбежно придется сделать. Но уступать никто не желает. Соединенным Штатам не нужен диалог с арабами, если речь идет о том, чтобы поделиться влиянием и прибылями. В ответ начинается терроризм. Вина Запада в этом не меньше, чем мусульман. Когда Советский Союз напал на Афганистан, ЦРУ давало миллионы долларов муджахидам, по пятьсот миллионов в год! Они присылали туда своих инструкторов, оружие, «стингеры». Создавали тренировочные лагеря. Операция «Циклон», может быть, вы слышали. Вот это самое «исламское сопротивление», с которым мы сейчас имеем дело, создано почти полностью на американские деньги. На деньги налогоплательщиков, которые поддерживали своего президента и свое правительство. Дрессировали собаку, чтобы стравить ее с Советским Союзом, вот так. Пока бешеный исламский пес кусает врагов демократии, все хлопают в ладоши… Потом война кончилась, но остались тысячи профессиональных, обученных солдат, которые не умели ничего другого, только убивать. И не просто солдат, а убежденных, преданных вере муджахидов, воинов Аллаха. Куда им было деваться? Но Америка, естественно, не признает своей вины. Она молчит насчет этих вещей.