Книга Торнсайдские хроники - Ольга Куно

— Спасибо, — едва слышно сказал он, возвращая мне флягу. — Кто эти люди?

— Те самые, которые ноги раздвигают в тёмном переулке, — ехидно ответила я.

— У тебя настолько прочные связи в преступном мире?

— А тебя в этом что-то не устраивает? Не привередничай, ты теперь, знаешь ли, и сам — часть преступного мира. Да и я, кажется, тоже.

Я не стала уточнять, что подобными связями в преступном мире воспользовалась в первый раз в жизни. Будем надеяться, что и в последний. Хотя… с ними оказалось значительно приятнее иметь дело чем со многими знакомыми мне владельцами легальных бизнесов. Не говоря уж о ещё одном моём интервьюируемом.

Кентон прикрыл глаза и ничего больше не говорил, возможно, задремал. Я аккуратно провела рукой по его волосам и дальше ехала в молчании. Вскоре повозка остановилась, и наш возница откинул полог фургона.

— Всё тихо, можете выходить, — сказал он мне.

Кентон открыл глаза и приподнялся на локте.

— Подожди, я сейчас.

Я выскочила наружу и огляделась. Как я и просила, мы подъехали к дому со стороны чёрного хода. Повозки в пределах городской черты не редкость, в позднее время — тоже. Некоторые торговцы, к примеру, развозят по вечерам нераспроданные за день продукты, пристраивая их по дешёвке заинтересованным клиентам. Так что сам факт появления возле моего дома крытой повозки не мог навлечь на меня подозрений, да и в любом случае найти сейчас, практически ночью, другое укрытие, достаточно надёжное, было бы непросто. Но оставалось одно настораживающее обстоятельство, и это обстоятельство звали Лукрецией.

— Вас что-то смущает? — предупредительно спросил наш сопровождающий-возница.

— Одна моя соседка, — кивнула я. — Очень любит следить за моим домом. В основном за главным входом, конечно, но с неё станется заглянуть и сюда.

— Соседку нейтрализуем, — невозмутимо пообещал сопровождающий.

Я кашлянула, подавившись слюной.

— В каком смысле "нейтрализуем"?

— В хорошем, — улыбнулся он, заставляя меня занервничать ещё сильнее. — Что за соседка? Старая дева, с утра до вечера перемывающая всем косточки, а ночью страдающая бессонницей от перевозбуждения?

— Откуда вы знаете? — изумилась я. — Вы что, с ней знакомы?

— Нет, — со вселенской грустью в голосе сказал бандит. — Просто у меня самого такая же… Не беспокойтесь, я сейчас всё устрою. Только одна просьба. Вы не могли бы дать мне автограф? Для мамы.

Последнее слово он произнёс с особенной нежностью.

— Ну, разумеется.

Привычно подписав тот же номер недельника, который в своё время протянул мне Томми Костолом, я вернула его сопровождающему.

— Теперь дождитесь, пока я начну с ней говорить, и тогда идите в дом, — проинструктировал меня он.

— Спасибо.

Он пошёл вдоль стены дома соседки, завернул за угол и громко постучал в дверь. Сперва ответа не было, но после повторного стука из-за двери раздался настороженный голос:

— Кто там так поздно?

Я откинула полог и заглянула в фургон.

— Сможешь выйти? — прошептала я Кентону.

— Постараюсь, — шепнул он в ответ.

К его мышцам постепенно возвращалась способность функционировать более или менее нормально; во всяком случае, он выбрался из фургона и с моей помощью добрался до двери. А между тем до нас доносились голоса со стороны соседнего дома.

— Многоуважаемая госпожа, — проникновенно говорил наш недавний сопровождающий, — я хочу обратиться к вам с покорнейшей просьбой.

— С какой такой просьбой? — ворчливо спросила Лукреция. — Милостыню не подаю!

— Ну что вы, госпожа! — с упрёком в голосе произнёс мужчина. — При чём тут милостыня?

— А в чём тогда дело?

— Не соблаговолите ли вы пустить к себе на постой немолодого, но страстного мужчину в самом расцвете сил?

Ответом ему было напряжённое молчание за стенкой.

— Вот безумец! — прошептала я, тихонько открывая дверь чёрного хода. — Если оттуда сейчас высунется пара загребущих ручек, и Лукреция с криком "Мужчинка, ничейненький!" затащит его внутрь, я его спасать не пойду!

К счастью для моего сегодняшнего сообщника, в ответ на очередное проникновенное "Мадам, ну что же вы молчите?" из дома Лукреции послышалось визгливое "Убирайтесь, или я позову стражу!"

— Ну, и слава Богу! — тихонько заключил мужчина в чёрном и возвратился на козлы как раз тогда, когда я заперла свою дверь с внутренней стороны.

Глава 10

Оказавшись дома и усадив Кентона на кушетку, я первым делом поспешила проверить, что обе двери заперты, а окна как следует занавешены. Это, конечно, была перестраховка: я ко всему подготовилась заранее.

— Абигайль, ты хоть понимаешь, какие неприятности на себе навлекаешь? — обречённо спросил из своего угла Кентон.

Кто бы говорил!

— Лучше бы ты понимал, какие неприятности навлекаешь на себя, когда надумал пачкать Майлзу сапоги, — отозвалась я, ставя перед ним блюдо с двумя кусками холодного пирога.

— Это было моё дело, — горячо сказал он, особенно выделяя слово "моё".

— А я обожаю совать свой нос в чужие дела, — беззаботно пожала плечами я, нажимая, пока суть да дело, на нужные рычаги над очагом. — Издержки профессии. За это нас, газетчиков, так и не любят.

Он озабоченно покачал головой, видимо, сокрушаясь моей беспечности.

— Я должен как можно скорее отсюда уйти.

Глядя, как Кентон с трудом поднимается на ноги, хватаясь рукой за спинку кушетки, я лихорадочно соображала, как бы поделикатнее объяснить ему, что, пока он хоть слегка не оклемается, это очень плохая идея.

— Я вовсе не собираюсь так просто тебя отпускать, — заявила я. — Ты, между прочим, ещё обязан на мне жениться.

— Я обязан что?!

Кентон, как подкошенный, рухнул обратно на кушетку.

— Жениться, — довольно осклабилась я. — Да ты кушай, кушай. А как ты думал? Мы с тобой в поздний час сидим в моём доме наедине. Это меня, между прочим, компрометирует.

— Хочешь сказать, что именно для этого приволокла меня сюда? — осведомился он, видимо, немного успокоившись и потому принимаясь, наконец, за пирог.

— А как же? — подтвердила я. — Хочу, знаешь ли, стать дворянкой.

— И это всё? — разочарованно протянул он. — А я-то думал, ты хочешь за меня замуж, потому что я такой умный и красивый.

— Не волнуйся, сейчас ты похож на пугало твоего любимого цвета — красно-зелёно- синего, — мило улыбнулась я. — Ни одна девушка не позарится.

Я пощупала ладонью большой сосуд с нагревающейся над очагом водой.