Книга След хищника. Осколки - Дик Фрэнсис

— Да, — сказал я.

Она сглотнула комок.

— Тренировка хорошей или плохой лошади стоит одинаково. То есть я ясно поняла, что вы имеете в виду.

Казалось, Миранда не слушает нас, но слезы в ее глазах начали высыхать, словно буря наконец прошла.

— Я не хочу сегодня вечером возвращаться домой, — тихо сказала она. — Но если... Алисия, вы со мной не поедете?

По лицу Алисии я понял, что ей меньше всего этого хотелось бы, и ответил за нее:

— Нет, миссис Неррити, это вряд ли хорошая мысль. Есть у вас сестра... или мать... те, кого вы любите? Кого любит ваш муж?

Ее ядовитый взгляд лучше любых слов поведал мне о нынешнем состоянии ее замужества, но после короткого молчания она тихо вымолвила:

— Думаю... мама.

— Хорошо, — отечески одобрил Иглер. — А теперь, дамы, подождите пару минут, пока я немного прогуляюсь с мистером Дугласом.

— Мы будем на виду, — сказал я. У них все равно был испуганный вид.

Мы вышли из машины. По дороге я оглянулся и ободряюще помахал им рукой.

— Очень расстроена, — заметил Иглер, когда мы шли прочь, — но если повезет, она вернет ребенка. Не то, что в тех случаях, которые приходилось видеть мне. Маленьких детей совершенно случайно похищали и убивали маньяки... часто сексуальные. А матери... Совершенно сломленные. Раздавленные.

И часто мы даже знали этих маньяков. Знали, что однажды они совершат что-нибудь ужасное. Убьют кого-нибудь. Мы часто арестовывали их через день после того, как находили тело. Но предотвратить убийства не могли. Мы же не можем их все время держать под замком так, на всякий случай. Эти люди — просто кошмар. Как раз сейчас у нас такой поблизости имеется. Бомба замедленного действия. И где-то какой-нибудь несчастный ребенок катается на велосипеде или просто гуляет — не к месту и не ко времени. Ребенок какой-нибудь женщины. И вот что-то щелкает у психа в голове. Никогда не узнаешь почему. Что-нибудь незначительное. И крыша поехала. Потом они даже не помнят, что именно сделали. Как будто и не было ничего.

— Да уж, — сказал я. — Это похуже похитителей. С ними всегда есть надежда.

По ходу своих размышлений вслух он несколько раз искоса глянул на меня — закрепляет впечатление, подумал я. Я делал то же самое, чтобы понять, чего от него ожидать — хорошего или дурного. Иногда кто-нибудь из «Либерти Маркет» напарывался на полицейского, который думал, что мы только досадная помеха, посягающая на их ревниво охраняемые охотничьи угодья, но в целом они нас терпели — ведь если хочешь разобраться в кораблекрушении, вызови водолаза.

— Что такого вы хотите мне рассказать, чего не надо слышать этим двум девушкам? — спросил он.

Я слегка улыбнулся — этот человек заслуживал того, чтобы я взял назад свое мнение насчет полиции.

— Тот, кто похитил Алисию, — сказал я, — нанял местное дарование.

А тот притащил еще пятерых. Карабинеры арестовали всю шестерку, но главарь испарился. Он называл себя Джузеппе, как и мы будем его теперь звать. Мы сделали фоторобот и распространили по всей провинции. Однако результатов никаких. Если хотите, я дам вам копию. — Я помолчал. — Я понимаю, что это дело рискованное. Возможно, это, в смысле лошади, может быть просто совпадением.

Иглер наклонил голову набок.

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Верно. И еще нынешний ультиматум...

— В нем ничего итальянского, а? — Вид у Иглера был добродушный. Но вот местные... Как раз подходящий стиль для тутошних, не правда ли?

— Да уж.

— Прямо так и видишь итальянца, который стоит за спиной у местного бандюги и говорит на ломаном английском: «Скажи ей позвонить мужу и ничего не говорить полиции». — По лицу его скользнула улыбка. — Но это все, как говорится, предположения.

Мы одновременно повернули и зашагали к машине.

— Эта девушка-жокей все еще немного дерганая, — сказал он.

— Это все последствия похищения. Некоторые всю жизнь потом боятся людей.

— Бедная девочка, сказал он, как будто и не думал прежде, что свобода — это тоже проблема. Обычно стражей порядка больше занимают бандиты, а не жертвы.

Я объяснил, почему с Джоном Неррити сейчас сидит Тони Вэйн, и сказал, что местные полицейские также узнают о Доминике. Иглер запомнил адрес и сказал, что свяжется с ними.

— Я думаю, что Тони Вэйн будет с нашей стороны главным. Он очень сообразителен — это на случай, если вы будете иметь с ним дело.

— Ладно.

Мы решили, что я пошлю ему фоторобот Джузеппе и отчет о похищении Алисии первым же утренним поездом, и с этим мы сели в машину.

— Ладно, мистер Дуглас. — Он вяло пожал мне руку, словно мы заключили сделку. В этом они были столь же не схожи с Пучинелли, как черепаха и заяц. Один резкий, другой хитрый, один туго затянут в форму, другой сидит, морщинистый, в своем панцире, один всегда на грани срыва, другой спокойный, как добрый дядюшка.

Я подумал: будь я бандитом, предпочел бы, чтобы меня ловил Пучинелли.

Глава 11

Джон Неррити оказался крепко сбитым человеком среднего роста с аккуратно и коротко подстриженными седеющими волосами и столь же аккуратными усиками. В хорошие дни он наверняка прямо-таки излучал очарование, но в тот вечер я увидел всего лишь привыкшего к власти человека, который женился на девушке более чем вполовину моложе его и теперь сожалеет об этом.

Они жили в большом отдельном доме рядом с площадкой для гольфа, возле Сэттона, к югу от Лондона, всего лишь в трех милях от Эпсон-Даунса, где их четвероногое чудо сделало им состояние.

Этот дом был построен годах в тридцатых, в духе эпохи Тюдоров, хотя в довольно сдержанном стиле. Дом преуспевающего человека. Внутри полы от стены до стены устилали ковры, по которым, казалось, никто никогда не ходил.

Такими же девственными были и обтянутые парчой стулья, обитые шелком диванные подушечки и обои. Еще не выцветшие бархатные шторы ровными регулярными складками свисали из-под замысловатых ламбрекенов, а на кофейных столиках из стекла и хромированного металла лежали огромные книги в глянцевых нетронутых обложках. Здесь не было ни фотографий, ни цветов, картины на стенах были предназначены скорее для того, чтобы, заполнить место на стене, а не душу. Все вместе больше походило на витрину магазина, а не на дом, где живет маленький мальчик.

Джон Неррити держал в руке стакан джина с тоником, в котором позванивали кубики льда и плавал ломтик лимона, что само по себе показывало, что он старается не поддаваться обстоятельствам. Я не мог себе представить, чтобы Паоло Ченчи думал о джине с лимоном и льдом через шесть часов после того, как с него потребовали выкуп, — он даже налить-то толком не мог.

С Неррити был Тони Вэйн. На лице его было одно из самых загадочных его выражений. При нем был еще один человек, злоязычный и быстроглазый, который говорил с тем же акцентом, что и Тони. Вид у него был невыразительный. Одет он был во фланелевый костюм и свободный свитер, словно вышел прогуляться со своей собачкой.