Книга Нефритовый остров - Элизабет Лоуэлл

Некоторые вещи из нефрита стояли открытыми, словно на выставке. Их позволялось трогать, созерцать, любоваться и восхищаться ими. Но гораздо большая часть сокровищ хранилась в стальных ящичках и сейфах. В специальной потайной комнате за стальной дверью на пьедестале был установлен похоронный костюм из нефрита времен династии Хань. Дверь в потайную комнату открывалась редко и еще реже упоминалась в разговорах. О самом существовании костюма было известно лишь первому сыну первого сына главы клана. Так секрет и передавался из поколения в поколение.

Когда-то давно Вэнь единственный из всей семьи имел доступ к сокровищнице, и это составляло предмет его величайшей гордости. Когда Джо исполнилось тридцать, Вэнь торжественно сообщил ему комбинацию цифр, открывавшую дверь хранилища. Джо осмотрел сокровища без особого интереса. Терпеливо выслушал страстную лекцию Вэня о политической, общественной, философской, религиозной и финансовой значимости Небесного камня. И, не оглянувшись, вернулся в мир того, что любил, – к своим скаковым лошадям, занятиям по истории и древнему искусству каллиграфии.

Лайэн оказалась более благодарной слушательницей и преданной служительницей на алтаре Небесного камня. Шестнадцать лет назад, когда Вэнь распорядился перевести штаб-квартиру Танов из Ванкувера в Гонконг, патриарх семейства обнаружил, что незаконнорожденная дочь его сына Джонни обладает редким и глубоким, чисто интуитивным пониманием всего, что так или иначе связано с нефритом. Он мог бы сравнить Лайэн со своей бабушкой. Именно благодаря познаниям этой замечательной женщины его дед и отец прославились как ценители и знатоки нефрита.

Шло время, и Вэнь с величайшим разочарованием убедился, что не может ни пробудить у своих сыновей интерес к нефриту, ни вложить в них соответствующие знания. Готовить же для роли преемников дочерей оказалось поздно. Поэтому он и начал просвещать Лайэн. Конечно, девочке никогда не носить фамилию Тан, но это не значит, что ее редкие способности должны остаться неиспользованными, решил Вэнь.

Потом достиг зрелости Дэниел. Хотя он не обладал ни острым чутьем, ни интуицией, ни опытом Лайэн в том, что касалось нефрита, однако у него имелись другие, не менее важные качества. Он был членом семейства Тан, мужчиной, и вдобавок очень интересовался нефритом. Окрыленный надеждой, что нашел во внуке то, чего так и не смог воспитать в сыновьях, Вэнь почти весь прошедший год посвятил передаче своих знаний Дэниелу.

Вместе со знаниями он доверил ему и комбинации цифр. Все коды, за исключением единственного. Хотя Дэниел и считал, что давно пора модернизировать старые кодовые замки, однако он в полной мере оценил оказанную ему честь. Если молодого человека когда-либо и занимал вопрос о том, что находится за постоянно запертой стальной дверью в западной части хранилища, он его никогда не задавал. В какое бы время дня или ночи у Вэня ни появлялось желание пообщаться со своими сокровищами, Дэниел беспрекословно шел с ним в хранилище и сидел там вместе с дедом, слушая все, что он говорил.

Вэню очень хотелось бы, чтобы его первый сын обладал хотя бы половиной того трудолюбия и заинтересованности, которые выказывал Дэниел. Старика беспокоила мысль о том, что придется передать контроль над судьбой сокровищницы Танов сыну, который не испытывает ни интереса, ни любви к нефриту. Однако постепенно, шаг за шагом ему пришлось передать Джо целый ряд своих полномочий.

Вэнь неохотно выпускал власть из своих стареющих рук. Его отвращала сама мысль о передаче кому-либо контроля над делами семейства, тем более такому человеку, голова которого занята каллиграфией, а сердце начинает учащенно биться при виде скаковых лошадей. Кроме того, Джо Тан никогда не задерживался в семейном комплексе в Ванкувере дольше чем на несколько дней.

Вэнь явно предпочитал Дэниела, но не мог пренебречь своим долгом по отношению к Джо. Когда-то давно чувства не помешали Вэню жениться на плоскостопой старшей дочери богатого торговца. Красоту можно было купить за деньги. Брак по расчету давал могущество.

Власть должна была перейти к старшему сыну. Не только потому, что этого требовали традиции. Из всех отпрысков Джо, пожалуй, был самым достойным. Хэрри слишком честолюбив, это не раз мешало ему быть достаточно осмотрительным. Джонни слишком американизировался. Невзирая на отсутствие интереса к нефриту, Джо, пожалуй, был единственным, кто смог бы вывести консорциум «Тан» к новым высотам в двадцать первом веке. Что же касалось самого Вэня, то ему оставалось лишь дождаться, пока «Санко» закончит свои распродажи и Танам вновь откроется путь в Гонконг. После этого старик намеревался передать дела Джо.

– Последний замок почему-то не срабатывает. – Лайэн нахмурилась. Повторила всю комбинацию с самого начала. – Надо, чтобы проверили механизм.

– Дэниел этим займется. – Вэнь повернулся к нефритовой загородке. – Завтра же. Хорошо?

– Да, дедушка, – отозвался Дэниел из-за барьера. Вэнь удовлетворенно хмыкнул. Зрение у него, может быть, и ослабло, зато способность чувствовать людей за спиной сохранилась.

Наконец последний замок уступил ловким пальцам Лайэн. Дверь хранилища распахнулась, повеяло прохладой и запахом фимиама. Когда-то раньше пространство за стальной дверью служило жилищем для одной семьи. Теперь оно представляло собой двухэтажное помещение со стенами из огнеупорной стали, до отказа набитое всевозможными сундуками, шкафами, сейфами. Вместилище того, что составляло гордость семьи Тан, средоточие основных богатств Вэня и предмет его всепоглощающего увлечения. Нефрит.

– Осторожнее. – Лайэн легонько потянула старика назад. – Здесь рабочий стол. Его сдвинули с места.

Недовольно ворча, Вэнь позволил ей повести его вокруг стола, который он теперь не мог разглядеть.

Со смесью страха и надежды Лайэн взглянула налево, туда, где в дальнем углу, за другой стальной дверью хранился бесценный нефритовый костюм эпохи Хань. Пока Дэниел вертится поблизости, ей не удастся взглянуть на саван, если только Вэнь сам не предложит. А он ясно сказал, что этого не будет.

– Присядьте, дядюшка.

Лайэн подвела его к стулу, стоявшему у небольшого столика с одной-единственной чашей из белого нефрита такой необыкновенной красоты, что ей не требовалось никакого специального освещения. Чаша ничуть не уступала, а возможно, даже и превосходила своим великолепием ту, которой похвалялся Дик Фармер на вчерашнем аукционе.

– Ваша любимая чаша ждет вас.

Вэнь рассмеялся своим шелестящим смехом.

– Ты все еще жалеешь о том, что ее не было на выставке?

– Конечно.

– Только дураки похваляются своим богатством перед завистниками.

– Это верно, дядюшка.

И все же Лайэн не могла избавиться от сожаления, что Вэнь не позволил ей взять чашу на выставку. Какая безупречная форма, какая необыкновенная, изящная простота!.. Идеальное сочетание искусства с обычной житейской практичностью. На выставке чаша привлекла бы к себе всеобщее внимание.

Но наверное, все же меньшее, чем клинок эпохи неолита. В нем также великолепно соединились искусство, церемониальная символика и житейская потребность. Подумать только: он создан почти семь тысяч лет назад, еще раньше, чем эта любимая чаша Вэня времен династии Цинь!