Книга Кровь избранных - Кай Дзен

Из рассказов Хофштадтера парень понял: ученый исследовал некую таинственную силу, способную полностью подчинить волю человека. Те, кто подвергнется воздействию вещества, станут мягкой глиной в руках людей, его применивших. Так можно создать целое войско, послушное любой команде.

Все результаты изысканий профессора содержались в его записках. Сосуды, поднятые со дна моря, утрачены, быть может, навсегда, но ученый говорил, что компоненты субстанции не так уж и редки. Главная трудность — верная пропорция. Надо принести бумаги Мао и все с ним обсудить. Это будет вклад Шань Фена в общее дело.

На второй день работы прения почти не возникали. Все чувствовали груз огромной ответственности: от них зависела судьба Китая. Избрали Центральный комитет. Но какими же незначительными казались юноше теперь усилия этих людей! А ведь парень считал их великими. Как же они жалки! Суетятся, ищут компромиссы, совсем потеряли реальность из виду. Но Шань Фен выведет их из тупика.

Китаец, думая о бумагах Хофштадтера, идеализировал их и забыл, что записи надо еще расшифровать и довести исследования до конца, а потом только применять на практике. Требовалось еще много времени и труда, но это юноше казалось мелочью. Ему представлялось, что записки изменят все к лучшему.

В одну из ночей, когда заседание еще не закончилось, Шань Фен с Дерюйтером сидели в прихожей. Китаец решил, что пора сходить за бумагами, и сообщил голландцу. Дальше тянуть не было смысла. Они подошли к двери, юноша тихо открыл ее и вышел на террасу.

— Я быстро, — сказал юноша и спешно ушел.

Голландец ничего не ответил, но долго глядел вслед удаляющемуся силуэту.

Выйдя на улицу, Шань Фен поглядел направо и налево и двинулся вдоль школьной ограды на юг. Темную улицу слабыми желтоватыми пятнами освещали редкие газовые фонари. Обернувшись, юноша заметил в полумраке какого-то человека, крадущегося неподалеку от второй калитки в сад.

Не меняя направления, китаец двинулся дальше, пока не оказался под прикрытием здания напротив. Быстро юркнув в переулок, парень побежал в обход и появился с противоположной стороны. В несколько секунд юноша опять очутился у школьной ограды, решительно свернул за угол и схватил человека за руку. Тот сипло вскрикнул от неожиданности.

— Что ты тут делаешь? — жестко спросил Шань Фен.

Парень всмотрелся в бледное, покрытое потом лицо незнакомца, затем перевел взгляд на темное бяньфу.[90]Определить, кто это такой, было невозможно.

— Я разыскиваю… разыскиваю Вана, председателя Союза общественных организаций, — ответил мужчина.

— Нашел время, чтобы его искать!

— У меня важное донесение.

Незнакомец бросил быстрый взгляд через плечо, словно ожидая кого-то. Шань Фен понял, что он в один миг из охотника может стать дичью.

— Здесь нет никакого Вана, а Союз общественных организаций в трех кварталах отсюда, вон там. — Юноша ослабил хватку.

— Спасибо, что пояснил. — Чужак осклабился, высвободив руку.

Парню показалось, что в его словах прозвучала ирония. Времени забрать бумаги уже не оставалось: следовало предупредить остальных. Он бегом вернулся в школьный сад.

— Так быстро? — удивился Дерюйтер, встретив китайца возле двери.

— У нас затруднения. Думаю, серьезные. Мне надо поговорить с делегатами.

Шань Фен сразу же оказался в центре внимания и сообщил о подозрительном типе. Он почти не отступил от истины, только сказал, что увидел человека из окна. Мао задумался.

— У Союза общественных организаций нет никакого председателя.

— Я там знаю почти всех, но среди них нет Вана, — эхом отозвался Чэнь Гунбо.

Делегаты решили немедленно покинуть школу и продолжить работу съезда на дому у одного из Шанхайских делегатов. В несколько минут почти все оставили здание. Мао ушел сразу и унес с собой наиболее важные из документов. Шань Фена попросили дождаться задержавшихся и провести их по лабиринту городских улиц. Дерюйтер остался вместе с китайцем.

Вскоре в двери заколотили дубинками. Девять человек в полицейской форме и в штатском ворвались в здание. Они арестовали всех, кого увидели, и начали обшаривать каждое помещение. Руководил операцией тот странный человек, которого Шань Фен встретил у школьной ограды. Шпион уверенно отдавал приказы и даже не взглянул на юношу, когда его волоком вытаскивали из школы.

Огромное здание полицейского участка находилось рядом с французской концессией.[91]Шань Фена бросили в маленькую комнатку и оставили в одиночестве ждать, пока закончат допрашивать делегатов и займутся им.

Парень считал, что заключение долго не продлится. Полицейские вряд ли нашли какой-нибудь компромат, кроме легальной марксистской литературы. Однако юноша жалел о потерянном времени и не переставая думал о записках Хофштадтера: их надо обязательно передать Мао.

Погруженный в мысли, китаец не заметил, как в комнату вошел инспектор, и не кто-нибудь, а старый знакомый.

— Гляди-ка, кого я вижу! — вальяжно произнес полицейский.

Шань Фен сразу встряхнулся и, как обычно, с веселым вызовом поприветствовал блюстителя порядка:

— Рад тебя видеть, Свиное Рыло! Наконец-то и тебя арестовали!

Оплеуха последовала сразу — удар пришелся точно в ухо, в перепонке больно зажужжало, и юноша потерял равновесие.

— Нет, мой милый, арестовали не меня. Это ты наконец-то оказался там, где я и хотел тебя видеть! Терпение в конце концов всегда бывает вознаграждено. К старости все поймешь. Если доживешь, конечно! — Выговорившись, полицейский саданул Шань Фена по голове.

— Похоже, ты уже состарился, Свиное Рыло, вялый у тебя удар. Хотел напугать, да только раздосадовал. Бьюсь об заклад, твое начальство даже не знает, что ты здесь. Потому и лупишь меня по голове: следы боишься оставить. — Парень улыбнулся, закашлявшись.

На этот раз кулак инспектора опустился со всей силы, разбив ему губу.

— Куда хочу, туда и бью, идиот! Вел бы себя повежливей. А теперь я решаю, будет тебе больно или нет.

Он бросился на Шань Фена, придавил его одной рукой, а другой начал бить по почкам. Парень молниеносно схватил блюстителя порядка за уши и резко рванул на себя, сломав тому нос.

Толстяк взвыл от боли, прижав ладони к лицу. Ненависть помогла инспектору быстро прийти в себя и кинуться вновь на врага. Один, два, три удара под дых, потом — по ребрам. Полицейский не помнил себя от злости.