Книга Варяги и ворюги - Юлий Дубов

— Зачем вам нужна моя дочь? — не очень дружелюбно поинтересовался он.

— Ни зачем, — честно ответил Адриан. — Мне нужна Анна Трубникова.

— Это и есть моя дочь.

Адриан растерялся еще больше. Судя по возрасту хозяина, его дочь вряд ли могла иметь какое-то отношение к Иоганну Дицу.

— Я, наверное, ошибся, — робко сказал он, начиная вставать. — Я хотел видеть Анну Трубникову. Наверное, совпадение…

— Вы сядьте, сядьте, — посоветовал мужчина. — Я дверь-то запер. Так какое у вас дело к моей дочери?

Адриан сел обратно.

— Это ошибка, — убежденно произнес он. — Мне нужна другая Анна Трубникова. Которой много лет. Она живет в этом городе. Я хотел спросить у нее про своего родственника, который тоже жил здесь перед войной. И недолго после войны. Я его ищу. Она может про него знать.

— Вы иностранец, что ли? — вдруг спросил хозяин, по-видимому, только сейчас уловивший акцент.

— Из Америки, — сообщил Адриан. — Меня зовут Адриан Тредиллиан Диц.

Хозяин привстал и протянул Адриану руку.

— Трубников. Сергей Андреевич. Преподаватель русского языка и литературы. Так вам Анна Андреевна нужна?

— Наверное, — признался Адриан. — Я просто не знаю, что Андреевна. Я знаю только — Анна Трубникова.

— Есть хотите? — неожиданно спросил Сергей Андреевич. — А то стынет.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Адриан. — Вы, пожалуйста, кушайте. Я подожду. Если можно.

Сергей Андреевич подошел, шаркая тапочками, к посудному шкафу, достал вторую тарелку, поставил ее перед Адрианом и положил рядом вилку.

— Угощайтесь, — сказал он. — А то остынет. Потом поговорим.

Поглощая картошку с черным хлебом, он испытующе поглядывал на Адриана из-под мохнатых выцветших бровей, а потом неожиданно произнес:

— Вот я хочу у вас, Адриан… простите, как дальше?

— Тредиллиан.

— Извините. Адриан Тредильянович, хочу у вас поинтересоваться. Насчет образования. Как там у вас в Америке? Книги в Америке читают?

— Да, — подтвердил Адриан. — Читают. В Америке читают книги.

Сергей Андреевич покивал, о чем-то размышляя.

— А в других странах вам приходилось бывать, Адриан Тредильянович?

— Можно просто — Адриан, — сказал Адриан. — Да, я бывал. Я был в Европе. Потом в Джапан… в Японии.

— А там читают книги?

— Книги? Читают. Я думаю — да. Читают книги.

— Так я хочу вернуться. Вот у нас говорят, что русские — самый читающий народ в мире. Вы с этим согласны?

— Не знаю, — признался Адриан. — А вы думаете, что русские — самый читающий народ в мире?

— Традиция, — убежденно сказал Сергей Андреевич. — Национальная культурная традиция. Вот за границей, к примеру. Все занимаются спортом. Это что? Это значит, что тратят на спорт время. А у нас в это время читают книги. Или взять кино. У вас ходят. У нас нет. Потому что книги для национального менталитета важнее. Опять же у вас всякие бары-рестораны. У нас народ этим баловством не занимается, он в это время тоже книги читает. Вот вам простой пример. Мы с вами сидим, закусываем. Я вам вилку дал, а нож не дал. Что ж вы думаете, я совсем лапотный человек? Нет. Я просто понаблюдать хотел. Вам без ножа неуютно. Вы без ножа не понимаете, как кушать. То в левую руку вилку возьмете, то в правую, ковыряетесь еле-еле. А дай я вам нож, вы его сразу схватите — и все будет понятно. Правильно я говорю? А у нас это не принято. Потому что если одна рука свободна, то за едой тоже читать можно. Я вот до вашего прихода читал. Я это к чему все? Наш человек чтение очень даже обожает. Не может без этого прожить. Поэтому у нас в стране исключительно высокий культурный уровень, и мы далеко опережаем все прочие государства.

Адриан незаметно вытянул шею. Перед Сергеем Андреевичем лежали «Афоризмы житейской мудрости» Артура Шопенгауэра.

— Во всем этом, Адриан Тредильянович, — продолжал Сергей Андреевич, — прослеживается мудрая государственная политика, стимулирующая интерес к печатному слову. Очень ненавязчивая политика, потому и мудрая. Я вам больше скажу, хотя за столом это и не совсем уместно. Вот взять, к примеру, отхожее место. Понимаете, о чем я? У вас за границей для известных целей используют туалетную бумагу. У нас же при коммунистической власти наблюдался дефицит туалетной бумаги, но не потому, что мы ее не могли выпускать в необходимых для населения объемах. Я так мыслю, в этом был определенный политический момент, потому что, за неимением этой самой туалетной бумаги, население пользовалось газетами и иной печатной продукцией, которую перед употреблением внимательно прочитывало, что опять же способствовало повышению общего культурного уровня нации. Вот, скажем, когда был объявлен прогрессивный переход к рыночной экономике, я сперва разволновался, потому как предвидел, что в стране первым делом появится туалетная бумага в огромных количествах, и это может подорвать культурный уровень. Но — нет! Из-за поголовного обнищания народонаселения эту туалетную бумагу покупают незначительные по численности слои населения, а народ в массе своей остался верен печатному слову. Наступил даже весьма существенный положительный сдвиг. Если раньше в соответствующих местах преобладала политическая литература, полезной информации не содержавшая, а всего лишь воспитывавшая навык, то теперь там все чаще можно встретить совершенно-совершенно другое. Я вижу, что вас заинтересовал Шопенгауэр. Да, да, вы совершенно правы. Будучи на семейном торжестве у приятеля, обнаружил в известном месте, тут же выпросил, принес домой и теперь наслаждаюсь. Хотя нескольких страниц, по понятным причинам, и не достает. М-да. Так я вас слушаю, Адриан Тредильяныч. Какое у вас дело к Анне Андреевне?

— После войны, — сказал Адриан, — она была знакома с одним человеком. Его звали Иван Диц. Потом он уехал в Сибирь. Но я думаю, что он писал ей письма. Наверное, писал. Это мой дальний родственник. И я хотел бы узнать. Возможно, Анна Андреевна что-то знает. Его адрес.

— Анна Андреевна — это моя матушка, — сообщил Сергей Андреевич. — Она скончалась три года назад от воспаления легких. Я потому и подумал, что вы к моей дочери. Ее тоже зовут Анна. Анна Сергеевна.

Адриан расстроился. Надежная и притом единственная ниточка к Иоганну Дицу неожиданно оказалась порванной.

— Однако же, — продолжил Сергей Андреевич, — после смерти матушки сохранились кое-какие бумаги. Я, кажется, припоминаю, что там были и письма. Но здесь я вам помочь не могу.

Адриан удивленно поднял брови.

— Дело в том, что все эти бумаги находятся у моей дочери Анны Сергеевны, которая также проживает на этой жилплощади, но занимает отдельную комнату, в настоящее время запертую на ключ. Хочу вас проинформировать, что уже два года мы с дочерью пребываем в ссоре и не общаемся. Ибо она пошла по дурной дорожке, презрев мои наставления и полученное приличное образование. Более того, когда для удовлетворения низменных потребностей ей понадобились наличные средства, она тайком похитила и распродала часть моей библиотеки. Отсюда следует, Адриан Тредильянович, что я вам никак не могу быть полезен, но готов сообщить адрес, по которому вы ее сможете разыскать. Буде так случится, что вы придете сюда с Анной Сергеевной, не взыщите, ежели не увидите меня, поскольку, в силу достигнутых договоренностей, при появлении этой особы с гостями я из комнаты не выхожу.