Книга Смерть от воды - Торкиль Дамхауг

— Первый раунд на дому, — зевнул он.

Он сделал три дорожки. Парень, сидевший рядом с Лисс на диване, безнадежно пытавшийся ее склеить, достал латунную трубочку, вдохнул в себя дорожку и протянул ей. Казалось, ему не больше семнадцати. Она наклонилась, втянула всю дозу. В носу защекотало, до самой макушки. Мгновение отчаянной радости. Перед глазами появилась дача. Лежать в снегу между деревьями на болоте, смотреть в черное небо.

— Вернусь туда завтра, — сказала она вслух.

Парень прижался к ней. На нем были желтые брюки в обтяжку, которые напомнили ей портреты принцев эпохи Возрождения. «Ему не хватает только гульфика», — подумала она и засмеялась.

— Куда ты вернешься? — спросил он, явно обнадеженный.

— Never mind,[15]— сказала она.

— Neverland?[16]

Она кивнула.

— Ты крутая. Ты мне нравишься. — Он обнял ее, провел пальцем по декольте.

Она вывернулась, с сияющей улыбкой похлопала его по голове, выскользнула в коридор и застыла в дверях.

Парень, который был на раздаче, вышел за ней, открыл входную дверь. За ней стоял человек с черными кудрявыми волосами, в бушлате. Она тотчас его узнала. Он заходил в тот день в кабинет Майлин и вырвал листок из ее ежедневника. Тут же откуда-то появился Йомар и что-то ему сказал.

— Да пошел ты! — буркнул парень в бушлате и протянул руку с пакетом раздающему.

В ответ ему был выдан конверт, он изучил содержимое и исчез.

Лисс вылетела на лестницу, тип в бушлате уже спустился на один пролет.

— Эй! — крикнула она.

Он не отвечал, продолжая спускаться. Она побежала следом, настигнув его у выхода.

— Я с тобой говорю, — сказала она и почувствовала себя необыкновенно сильной.

Парень обернулся с тем же самым блуждающим взглядом, какой она видела тогда в кабинете:

— Зачем ты меня преследуешь?

— Ты прекрасно знаешь! — прошипела она.

Он попытался просочиться за дверь, но она ухватила его за руку:

— Ты заходил в тот день в кабинет Майлин.

— Ну и?

— Ты знал, что ее там не было, и все-таки копался в ее вещах.

Он таращился на нее:

— Ты, сука, перебрала!

— Зачем ты вырвал страницу из ее ежедневника?

Ее охватила невероятная ярость, захотелось наброситься на него, дать ему в рожу, вцепиться зубами в горло.

— Проблемы, да? — выкрикнул он и грохнул ее о стену. — Держись от меня подальше, психованная.

Он сжал ей горло. В глазах почернело, и она почувствовала, как голова пустеет, все могло кончиться прямо здесь, вот так… Где-то вдалеке раздались шаги вниз по лестнице.

Она обмякла. Кто-то бил ее по щеке. Повторял ее имя, снова и снова.

Она взглянула в лицо Йомару Виндхейму. Его глаза были полны злости.

— Какая скотина это сделала?

— Забудь, — прокашляла она. — Я сама виновата.

* * *

Она проснулась в запахе сладкой воды. Лосьон после бритья. Она была у мужчины. Огляделась. Одна в широкой кровати. Провела руками по телу: одежда на ней. В комнате было темно, но луч света проглядывал сквозь опущенную гардину.

Не особо весело собирать кусочки вчерашнего пазла, чтобы понять, как она оказалась в этой кровати. Пришлось придерживаться внешних обстоятельств. Нельзя дать воспоминаниям нахлынуть: пошли гулять с Катрин. Встретили Терезу. Филе и африканец. Вечеринка в Синсене. Парень, который был в кабинете Майлин. Она налетела на него. Филе, которого зовут Йомар, отнес ее в машину и положил на заднее сиденье. Когда он остановился у травмпункта, она выпрямилась. Отказалась туда идти. И он отвез ее к себе домой. Она была не в силах спорить, но, кажется, много болтала в его машине. О Майлин. О даче у озера. Еще об Амстердаме, кажется. Говорила ли она про Зако?.. Она замолчала, как только они вошли в квартиру. Рецепт идиотизма: нажраться в дрова, закончить дома у незнакомого мужика, не в состоянии себя контролировать… Он ее и пальцем не тронул, она это поняла сразу. Положил ее в эту кровать и отправился спать в другое место.

Она выползла из кровати, вышла в гостиную. Часы на телевизоре показывали без четверти восемь. Одна дверь вела на кухню, вторая — в коридор. Третья была приоткрыта. Она слышала за этой дверью его ровное и глубокое дыхание.

Холод ударил ей в лицо, как только она распахнула входную дверь. На ней был только самый тонкий свитер Майлин, куртка осталась на вечеринке. Она попятилась обратно. На вешалке висела верхняя одежда. Ковбойская кожаная куртка, в которой красовался Йомар накануне, две демисезонные куртки, пиджаки и лыжный костюм. Она взяла куртку, которая выглядела самой старой. Проверила карманы, достала жвачку, несколько чеков и пачку презервативов, положила на столик в прихожей. Снова открыла дверь и спустилась по лестнице.

17

Среда, 24 декабря

Она пришла, когда Турмуд Далстрём еще принимал пациента. Скорее всего, женщину, судя по шубе на вешалке прямо перед приемной. Лисс плюхнулась в кожаное кресло и стала листать «Вог», не читая, даже не разглядывая фотографии. Из кабинета доносился гул голосов, прерываемых долгими паузами. Потом несколько предложений, и новая пауза. Она взяла приложение к «Дагбладе». С первой полосы ей широко улыбался Бергер, открывая свои мышиные зубки. Она раскрыла интервью. Он рассказывал о своем детстве. Отец был пастором в общине пятидесятников. Как он был рад, что вырос с пониманием разницы между черным и белым, между тем, что принадлежало Христу, а что — Сатане.

Дверь в кабинет приоткрылась, и вышла женщина в темно-зеленом костюме. Она была намного старше Лисс. Нос и рот она прикрыла носовым платком и не заметила Лисс, поэтому той понадобилось несколько секунд, чтобы узнать женщину, которая часто появлялась на первых полосах журналов на протяжении многих лет, даже в Амстердаме. Женщина сняла шубу с вешалки и вышла, не одеваясь.

Далстрём появился в дверях.

— Я и не подозревала, что вы принимаете в сочельник. Простите, что я…

— Все в порядке, — уверил он. — У меня сегодня все равно один пациент отменился. — Он добавил: — Рад вас видеть.

И взгляд, и тон указывали на его искренность. Лисс попыталась найти какой-нибудь подвох, который разоблачил бы скрытый смысл, но ничего не вышло.

— Принимая во внимание, кто отсюда только что вышел… — Далстрём приложил палец к тонким губам. — Рассчитываю на ваш такт.

— Конечно, — ответила Лисс. — Не буду больше думать о тех тысячах, которые могла бы заработать от желтой прессы.