Книга Доля ангелов - Арина Веста

Грянули барабаны и завизжали флейты, и подиум захватили марширующие эсэсовки в фуражках с лихо заломленной тульей, в рельефных купальниках из черной резины, в прозрачных галифе и отвратительно сияющих сапогах. Они победно цокали и поворачивались на тонких «шпильках», вгоняя каблуки в мякоть сердца или еще глубже.

Следом за белокурыми бестиями на подиум высадился марсианский десант. Закованные в стальные латы инопланетянки наводили на зрителей раструбы лучевого оружия. Смешные и страшные, они уносили разум в кромешную бездну будущего, где женщина, лишенная материнского чувства и сострадания к нам, несовершенным, будет походить на изящный боевой механизм с присущими ему бездушными функциями. Обуянная жаждой власти и главенства над мужчиной, Железная Кали в конце концов уничтожит его в войне полов, как бесперспективный вид космического неудачника.

Дефиле сменили показательные бои. Ловкий стройный воин в глухом шлеме римского гладиатора с прорезью для глаз и в звенящей сетке из серебряных чешуек, размахивая коротким мечом, отбивался от троих нападавших. Побросав клинки, воины подхватили с пола что-то вроде топориков или мотыг на длинных тонких ручках и бой продолжился. Эти орудия живо напомнили мне предмет, которым я едва не укокошил Барри.

Раскидав нападавших, воин сбросил шлем, по плечам плеснула рыжая грива, и зал зашелся от восторга — виртуозные эскапады демонстрировала сама Анелия, хозяйка клуба. Заметив меня, она послала воздушный поцелуй.

В соседнем зале, оформленном под вертеп разбойников, полыхал огромный камин. Мускулистый красавец в леопардовой шкуре на голое тело, медленно вращал кованый вертел. По обычаю средневековых воинских трапез, на вертеле истекал соками жареный бычок. Вдоль стен, как солдатики, выстроились бочонки со старинными клеймами. В кирпичном зале с готическими окнами готовилось небывалое пиршество. Дубовые столы ломились от закусок. Проголодавшиеся гости покинули уютные кресла демонстрационного зала и поспешили занять места за столами и столиками. Среди шумного пира, покачивая бедрами, скользила Анелия. В ее руках сверкали два полных бокала шампанского. Она была радостно возбуждена и пьяна от внимания и счастья. Я одиноко подпирал плечом средневековую колонну, но Анелия подрулила ко мне и протянула бокал:

— Ну что? Выпьем на брудершафт, мой несговорчивый попутчик?

Обвив гибкую руку вокруг моего локтя, она залихватски глотнула из бокала. Я смотрел на ее нежное горло. Такая прозрачность и белизна кожи встречается только у природных полек с «голубой кровью». «Была Анеля хороша, мы с нею выпили ерша», — ядовито скабрезничал тайный соглядатай внутри меня.

Допив вино, Анелия коснулась губами моей щеки. Защелкали блицы фотокамер. Теперь на меня смотрели с интересом и завистью.

— Как хорошо, что ты здесь! — растягивая гласные, пропела Нелли, ласково жмурясь. — Представь, мой партнер по медленной румбе подвернул ногу.

Она шутливо измерила мой рост, привстав на кончики золотых туфелек.

— Ты, пожалуй, с ним одного роста, а значит, и костюм тебе подойдет, а главное, типаж у тебя что надо!

— Но, пани, танцором нужно родиться.

— Это совсем нетрудно, несколько поддержек, раскруток и все!

Я решил, что если внезапно появлюсь на сцене, то Маша увидит меня и, возможно, подойдет хотя бы в конце вечера. Глядя в веселые и бесстыжие глаза Анелии, я малодушно согласился.

Крепко держа за руку, Нелли влекла меня куда-то в глубину клуба-дворца, по анфиладам комнат, пока мы не очутились в небольшом танцевальном зале с зеркалами вместо стен и балетным станком.

— Ты, наверняка, слышал эту байку, Арсен, — смущенно опустив ресницы, ворковала Нелли.

Ее рука лежала на моем плече, покалывая сквозь рубашку электрическими искрами.

— Какую именно, ясновельможная пани?

— Для успеха партнеры в танце должны быть близки, очень близки! В этом и заключается репетиция, и секрет обжигающих танцев в стиле «латинос».

— Все так просто? То есть напротив — сложно!

— Да!

— Простите, пани Анелия, но я старомоден, как «славянский шкаф». После такой тренировки боюсь провалить весь танец.

— Не будь каплуном, и все получится!

Она включила музыку и заперла дверь. Ее рыжие волосы разметались по черному шелковому платью. Ее обнаженные руки, жемчужно светлые, как перламутр, властно обнимали мою шею. Когда рядом девчонка с огненной гривой, подобная Анеле, легко вообразить себя кем угодно. Я положил руку на ее змеиную талию, вновь уколов ладонь грозовым электричеством, и очутился в ритмичном вихре. Я точно знаю, что мы не покидали зала с зеркальными стенами, но мне казалось, что нахожусь в восточном храме, среди массивных колонн и барельефов, изображающих все позы Камасутры, недостижимые, как абсолютный полюс.

Нелли трясла меня за плечи:

— Мачо, ты заснул?

— Бодрствуйте и трезвитесь — сказано в священных текстах, чтобы не проспать самого главного.

— Подожди, я сейчас.

Нелли ненадолго исчезла и вернулась с чашкой чая:

— «Вкус чая напоминает вкус дзен».

— Я мало знаком с учением дзен.

— Ты имеешь шанс узнать больше. К примеру, на востоке чай называют напитком мудрецов!

— Надо же! Что же в нем такого мудрого?

— Однажды Бодхисатва уснул во время созерцания премудрости. Этот проступок показался ему настолько ужасным, что он тотчас же отрезал себе веки. Они упали на землю и проросли. Так появился первый кустик чая.

Нелли сидела на пушистом ковре в позе лотоса. Отставив изящный локоть, она наливала чай из крохотного фаянсового чайника.

— Да, ты глубоко постигла буддизм. А я, профан, даже не подозревал, что буддистки так хорошо танцуют!

Нелли метнула на меня взгляд, исполненный таинственного значения:

— Когда все закончится, давай поужинаем вместе.

— Всегда готов!

На любом мало-мальски стоящем карнавале есть свои король и королева. Под вздохи восхищения и вожделения они танцуют танец судьбы.

Мы танцевали медленный, чувственный и жестокий танец. Нелли вилась вокруг меня, как золотистое пламя, и мои исполненные силы и страсти, но угловатые «па» выгодно оттеняли ее возможности. Музыка сорвалась с нарочито медленной прелюдии, как срывается долго сдерживаемое желание. Я энергично прижал ее тонкое, обернутое шелком тело, и дальше все пошло само собой.

Старик Бернард Шоу оставил нам замечательное изречение, доступное любому переводу: «Танец есть вертикальное выражение горизонтального желания». Он был прав! Под восторженные аплодисменты мы покинули подиум, и я получил недолгую свободу от «ночной тигрицы».

После жаркого танца лицо горело. Я прошел сквозь душные, гудящие, как вешний улей залы, и вышел на крыльцо под медленно падающий снег. Постоял немного, хватая губами сладкие снежинки.