Книга Девушка с букетом - Татьяна Краснова

Варя вспомнила развалюху напротив пельменной – они бегали туда в кино после или вместо уроков. Но, наверное, когда это твое собственное хозяйство, то воспринимаешь его иначе. И спросила о другом:

– Я недавно детей Павлика видела – большие совсем. А у тебя сын или дочка, я забыла?

Тут князь оживился и сообщил, что сын, Рафаэль, и тоже музыкант.

– А почему не художник? – фыркнула Варя. Она и раньше слышала, что Гошкиного ребенка обозвали как-то чуднó. – Ну и имечко! Кто это его так – ты, что ли?

– Жена захотела. Обычное грузинское имя.

Варя знала, что жену Георгию выбирали всей семьей или, точнее сказать, целым кланом и наконец привезли с родины предков, и тоже какую-то непростую – только она оказалась невзрачной, как курочка при павлине. Раньше бы Варя непременно подумала: «Не то что я», но сейчас безмятежность не покидала ее, она словно плыла среди липовых крылышек, сиреневых звездочек, разрисованных скамеек – и ей дела не было ни до каких невзрачных курочек. Они больше ничего не отнимали у нее в этом мире, мир и так полностью принадлежал ей.

А Гошка с юмором повествовал о своем Рафаэле, который в нарушение семейной традиции строчит стишки и прячет, читать не дает, а за инструментом заниматься не хочет, и вообще играть стал из рук вон плохо, как будто заколдовали. А один раз он, Гошка, просто заслушался под дверью – как у мальчишки пальцы бегают! какая легкость! расколдовали! – и в щелку заглянул. А подлец сидит за пианино, на подставку роман поставил и читает – а пальцы бегают сами по себе…

– А ты что, замуж выходишь? – осведомился Гошка. Наверное, решил из вежливости, что пора поговорить и о ней. – За нашего Зотова из мэрии, да?

Варя проглотила язык, и мысли ее разбежались в разные стороны: срочно позвонить Зотову, и – откуда Гошка знает? Неужели Зотов уже всем рассказал?! Как посмел?! Иначе откуда…

– Вы в «Золотом роге» обедали. – Гошка для убедительности изобразил пальцем рог. – А мои ребята там играют…

– Так ты там был? А что ж не подошел? – строго спросила Варя.

Нет, в этом Белогорске невозможно жить – куда ни пойди, везде тебя увидят!

– Ну, я пытался привлечь твое внимание, – пожал плечами Гошка, – чтобы ты сама подошла. Мы так наяривали! Сами чуть не оглохли. А ты и не посмотрела, все себя разглядывала в зеркалах, да старалась понравиться этому гладкому жэкэхашнику…

– Георгий, если я с кем-нибудь обедаю, – покраснев, еще строже проговорила Варя, – то я не обязательно потом выхожу за него замуж. Вот с тобой я тоже сейчас сижу за одним столом…

– Понял! – Гошка поднял кверху обе руки. – Понял! А что я такого сказал? Свободный мужик с домом… А за кого тогда? Кто-то тут два часа с тобой рассиживал, я только не разобрал со спины…

– Гошка, – очень приветливо заговорила Варя, – скажи, пожалуйста, а почему вы играете джаз? Ты разве раньше любил джаз? Вроде всегда играл что-то другое…

И Гошка принялся объяснять почему и увлекся, а Варя начала смотреть по сторонам, потому что он завелся и стал рассказывать о технологии извлечения звука, совсем уж непонятно, – и заметила у киоска Ларису Ивановну Мурашову. Та тоже увидела Варю и кивнула.

– …Тут не как в классике, играются не все ноты подряд, которые есть в партитуре. Некоторые надо пропускать – но так, чтобы они тоже были услышаны. В этом вся штука…

– Как-как? – вскинула голову Варя.

– Ну да, пропускать – для достижения полетности и динамики…

Конечно! Это опять они, опущенные звенья! Или пропущенные ноты! Конечно, их надо услышать! Конечно, именно в них – главное! Надо было тут же, несмотря на необходимость поддерживать беседу, срочно что-то понять, и оно еще было как-то связано с ее теперешним безмятежным блаженством, с объяснением его сущности и причин… Но Гошка перебил:

– Побегу. Пора. Мы тут с ребятами собирались посидеть все вместе – в «Трех пескарях», например. Кто сможет, пока выходные. Робин, что ли, идею подал или Павлик… Ты как? Давай я твой мобильный запишу, или тебе домой звякнуть?

Варя кивнула:

– Домой.

Лариса Ивановна была не одна, а с каким-то молодым человеком и что-то ему довольно громко втолковывала, педагогически помахивая пальцем. Наверное, кто-нибудь из учеников, настоящих или бывших. Сейчас подойдут, поняла Варя.

И правда, Мурашова – стремительная, с короткой асимметричной стрижкой, из-за которой она выглядела еще энергичнее, – остановилась на полном ходу у Вариного столика, не прекращая разговора, и тут же вовлекла в него Варю – без всяких излишних церемоний и расшаркиваний.

– Вот, пожалуйста, – она указывала на Варю как на наглядное пособие, – абсолютно цельный, состоявшийся человек! С детства понявший, что ему надо, и идущий своей собственной дорогой! Варвара Воробьева – имя тебе должно быть знакомо, известный флорист – и наш брат, музейщица. И флористика, заметь, эту ее цельность не раскалывает, а является полноправной составной частью!

Два глаза смотрели на Варю: серый – внимательно, а зеленый – с прищуром и хитрецой. Она сразу узнала молодого человека с набережной, который пытался с ней познакомиться. Конечно, он – все такой же растрепанный. Надо же, как забавно – она тогда готова была знакомиться со всеми подряд, кто только обратит на нее внимание!

– …А этот юноша бледный со взором горящим, – Лариса Ивановна указывала уже на молодого человека, – талантливый дизайнер, реставратор от Бога, и даже, как оказалось, арт-менеджер, с неплохими задатками – расписные лавки это он нам организовал. И при всем при том – бродяга! Слоняется по жизни, просто бомж какой-то! Не успел из Германии приехать – собрался в Южную Америку. Ну зачем тебе, скажи на милость, Южная Америка! – Ответа она не ждала. – Ищу, говорит! Все нормальные люди, говорит, ищут! Так вот тебе нормальный человек, который уже нашел!

Отчеканив три последних слова, Мурашова еще раз указала на Варю, словно пригвоздила ее взмахом руки к отведенному месту в истории, и, круто повернувшись, продолжала путь. А молодой человек, так и оставшийся безымянным, обезоруживающе улыбнулся и слегка пожал плечами: приходится молчать и слушать. Варя быстро, воровски шепнула ему вдогонку:

– Езжайте! Обязательно езжайте в Южную Америку!

Он улыбнулся, кивнул и поспешил за Мурашовой, насвистывая: «А в солнечной Бразилии, Бразилии моей…»

Еще один фрагмент дополнил гармоничную картину мира. Варю щекотало давно забытое ощущение школьницы, сбежавшей с урока. Сегодня все эти кусочки поразительно точно встают на свои места! Грозной Ларисе Ивановне невдомек, что она сейчас говорила о Варе вчерашней. А Варя сегодняшняя – совсем не тот нормальный человек, с которого надо брать пример. Нет, она действительно чувствует себя цельной, только дорога, выбранная с детства, как раз откололась или отшелушилась прямо на глазах.

Эта часть жизни была необходима, но теперь она прошла.