Книга Тустеп вдовца - Рик Риордан

Местная баптистская церковь установила стол для бездомных неподалеку от ступеней, ведущих в туалет. Несколько блондинок предлагали листовки против вождения в нетрезвом виде, бесплатные карманные Библии и пончики с кофе. Под легким ветерком трепетал зеленый плакат с надписью: «ХРИСТОС ЛЮБИТ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ».

Брента Дэниелса не слишком обрадовало, когда он увидел, что мы припарковались рядом — мой «Фольксваген» стоял сразу за его пикапом и трейлером.

У Брента был белый «Форд» с коричневыми полосами и почти серебряными окнами, так что заглянуть внутрь мне не удалось. На боку коричневого трейлера, рассчитанного на одну лошадь, красовалась надпись «РОКИНГ Ю РАНЧО», нанесенная тонким слоем и плохо гармонировавшая с металлической обшивкой.

— Оборудование в трейлере для лошадей, — заметил я. — Изобретательно.

Брент кивнул.

— Дешевле, чем фургон. Уиллис сделал удачную покупку.

Мы остановились возле наших машин. Я не совсем понимал, почему Брент продолжает разговор, но почти сразу сообразил, что он хочет, чтобы я уехал первым.

Я всегда считал: если у тебя есть какое-то преимущество — используй его.

— Сегодня утром я говорил с Мирандой о вашей музыке. Она сказала, что вы автор большинства песен и что очень ей помогаете.

Пальцы Брента легли на дверную ручку «Форда» и остались там. На лице возникло странное выражение — холодное равнодушие с легкой примесью иронии. Теперь, когда он пару дней не брился, я заметил, что его усы, как у отца, начинают седеть.

— Помогаю, — повторил он. — Вы уверены?

— Мне показалось, что она думает именно так. А вы никогда не пытались сделать запись самостоятельно? Отправиться в Нэшвилл? У вас есть очень хорошие песни.

Теперь ирония стала более заметной. Левый глаз Брента начал слегка подергиваться, словно он хотел улыбнуться, но в системе управления произошло короткое замыкание.

— Спросите у Леса, — ответил Брент. — Мне сорок два года, но я еще даже не начинал писать… — Он оборвал себя и решил сменить галс. — Первую песню я сочинил два года назад. Большинство артистов раскручиваются от пятнадцати до восемнадцати, некоторые даже раньше. Миранда едва добилась успеха в двадцать пять. Лес говорит, что для певца тридцать лет — это граница: дальше ты уже никому не нужен.

— Лес так говорил? Интересно, сколько самому Лесу — сорок пять?

Глаз Брента задергался сильнее.

— Наверное, на агентов это правило не распространяется.

Мы оба посмотрели на шоссе, когда по нему с ревом промчался еще один полуприцеп. С промежутком в несколько секунд на асфальт начали равнодушно падать одинокие капли. Ветер оставался медленным, вялым и жарким, и тучи не могли решить, то ли им пролиться дождем, то ли двинуться дальше. Они придавали низким холмам еще более темно-зеленый оттенок, местами почти переходящий в пурпур.

— Как насчет остальных музыкантов из вашей группы? — спросил я. — Судя по тому, что говорит мистер Шекли, вы все останетесь не у дел, если диск Миранды будет иметь успех. Еще кто-нибудь, кроме Кэма, переживает из-за этого?

Улыбка Брента умерла, так и не родившись, и он слегка постучал ботинком по асфальту — первый признак нетерпения.

— Может, вам лучше спросить у них? Джули мертва, Кэм уволен. Остались Бен Френч и члены семьи, верно?

У нас за спиной один из водителей грузовика флиртовал с женщиной из баптистской церкви, называя ее «сладкой штучкой». Та пыталась удержать полиэтиленовую улыбку и отвечала, что Иисус хочет, чтобы водитель выпил кофе и не заснул за рулем. Однако в ее голосе не чувствовалось убежденности.

— У вас есть стабильная работа? — спросил я у Брента.

— Нет. А у вас?

Ага, намек.

Брент продолжал сжимать ручку двери, не пытаясь ее открыть. Я заглянул в посеребренное окно, но увидел лишь свое кривое отражение.

— Мне не остается ничего другого, как предположить, что вы не хотите при мне открывать дверцу, — сказал я Бренту.

Брент посмотрел на свой ботинок, бросил косой взгляд в сторону собачки латиноамериканцев, которая продолжала наматывать круги возле металлических стоек тента, и улыбнулся ей.

— Вы работаете на Мило? — спросил Брент.

— Совершенно верно.

Брент кивнул.

— Ну, так займитесь делом.

Он распахнул дверцу и сел в машину, пытаясь показать, что не спешит, я же постарался сделать вид, что не собираюсь заглядывать внутрь. Впрочем, смотреть было не на что. Я увидел скрещенные женские ноги, поднятые к окну, словно женщина спала на заднем сиденье, и успел заметить накрашенные ногти и маленькую золотую цепочку на щиколотке.

Брент захлопнул дверцу и исчез за серебристым стеклом.

Грузовик сорвался с места, и в этот момент мне на нос упала большая теплая капля дождя.

Барышня из баптистской церкви облегченно вздохнула, когда пристававший к ней шофер уехал вместе с Брентом, и предложила мне пончик. Я поблагодарил ее, но сказал, что Иисусу придется поискать кого-то другого. У нее остались только пончики со сладкой начинкой.

Глава 21

— Он зарегистрирован, — сказал мне Ральф Аргуэлло, который скользнул вместе со мной на заднее сиденье своего красно-коричневого «Линкольна» и вернул мне «монтгомери уорд» калибра 0,22. Чико выехал с парковки ломбарда и покатил по Бандера на юг.

— Ты пробыл там целых пять минут, — сказал я.

— Да. Извини, что заставил долго ждать. Моя подруга в офисе занимается заполнением форм по огнестрельному оружию для ломбарда. Иногда я не хочу ждать, и она проверяет сразу, понимаешь? Но сегодня она была немного занята.

— У тебя есть имя владельца и адрес?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что тебе известна даже девичья фамилия его бабушки и какое мороженое он любит.

Ральф улыбнулся.

Когда тот улыбается, Чеширский кот отдыхает. Ему удается заставить нервничать даже психопатов. Может быть, дело в том, что разглядеть его глаза за круглыми линзами толщиной в дюйм невозможно. Или причина в красном цвете, который приобретает его лицо, таком же, как в полнощеких масках дьявола, продающихся в Пьедрас-Неграс. Когда Ральф улыбается, это может означать, что он легко заработал тысячу долларов, или вкусно поел, или только что пристрелил того, кто его раздражал. Никогда не знаешь наверняка.

Он вытащил из нагрудного кармана белой льняной куртки листок бумаги и протянул мне. Аккуратным мелким почерком Ральфа там было написано: «К. КОМПТОН 1260 ПЕРРИН-БЕЙТЕЛ СА ТХ 78217».

— У меня есть история про этого парня, — добавил Ральф.

Он меня ничуть не удивил. У Ральфа не было историй только про самых скучных жителей Сан-Антонио.