Книга Приговор Бешеного - Виктор Доценко

Держа оружие наготове, Савелий осторожно спустился вниз. Бандит не шевелился, а его автомат лежал в стороне, но это ничего не значило: он вполне мог притворяться.

— Одно движение, и ты покойник, — по-английски предупредил Савелий.

Раненый вдруг застонал, и Савелий рассмотрел, что пуля попала ему в грудь навылет, спина была в крови. С таким ранением вряд ли стоило ожидать сюрпризов, и Савелий спокойно склонился над ним и перевернул на спину.

— Бля! — неожиданно ругнулся по-русски раненый.

Савелию вдруг показалось, что ему знаком этот хрипловатый голос. Он вытащил фонарь и осветил его лицо.

— Умар? Это ты? — с удивлением воскликнул Савелий, сразу узнав парня, которого видел в окружении Мушмакаева. — Но почему ты здесь?

— Чтобы отбить… у вас своего… командира и… убить… тебя! — корчась от боли, делая паузы, со злостью выкрикивал тот, отплевываясь кровью: видно, пуля задела и легкие. В нем было столько ненависти, что даже в этом состоянии он попытался выдернуть из-за пояса пистолет.

— Не стоит это делать, — остановил его Савелий, больно перехватив его руку. — Кто вас послал?

— Пошел ты… Лучше… добей меня.

— Кто вас послал?

— Батюшки, наш знакомый, — удивился и подошедший Денис.

— Добей… меня! Слышишь! — прорычал Умар, не в силах больше бороться с болью.

— Ответишь — помогу, — решительно сказал Савелий.

— Обещаешь?

— Даю слово!

— Верю. Ты… сможешь… передать привет… командиру? — Казалось, он вот-вот потеряет сознание.

— Передам, — пообещал Савелий.

— Ладно. — Умар сделал паузу, но не потому, что в чем-то еще сомневался, а чтобы прочистить горло от крови. — Нас послал… Велихов!

— Банкир из Москвы? — переспросил Савелий, неожиданно услышав эту фамилию.

— Да! Да! Ну что же ты? А-а-а! — Он буквально заревел от нестерпимой боли.

Савелий коротко ткнул пальцем в район сонной артерии, и Умар тут же облегченно вздохнул, его лицо разгладилось, и он даже успел бросить благодарный взгляд на своего убийцу, после чего испустил дух, и его голова мертво откинулась назад.

— Теперь ты понимаешь, почему мы должны довезти эту гниду до Москвы? — спросил Савелий, взглянув на Дениса.

— Я все давно понял, — ответил тот. — Ты что, ранен? — увидев кровь на щеке Савелия, обеспокоенно спросил Денис.

— О камень поцарапался, — отмахнулся Савелий.

— Как думаешь, они отстали?

— Понеся такие ощутимые потери, уверен, что да. Пошли к машине.

Не упоминая при проводнике имени, названного Умаром, они рассказали о происшедшем. Потом Савелий спросил Тагира:

— Как считаешь, выстрелы могут нам помешать?

— Они бы помешали, если попали бы в вас, — полушутливо ответил он,

— а так… — махнул рукой. — Кого сейчас удивишь выстрелами?

— Значит, Умар погиб? — с грустью спросил вдруг Мушмакаев, все время до того молчавший.

— Перед смертью привет просил тебе передать.

— Уколи разок, — попросил тот.

— Еще чего?

— Ну дай хоть нюхнуть.

— Ладно, дай ему дозу, Денис, только пусть заткнется! — разрешил Савелий.

Когда они пересекли границу Болгарии, Савелий решил, что пора совсем лишить Мушмакаева наркотиков, а чтобы облегчить мучения пленного, он сделал над ним несколько пассов руками и отключил сознание на несколько часов. Все же на всякий случай руки развязывать ему не стали.

Сколько пленник проспал, никто не заметил, пока тот неожиданно не заговорил в тот момент, когда Савелий позвонил Андрею Ростовскому.

— Я хочу есть, — капризным голосом повторил Мушмакаев.

— Мы все хотим есть, — спокойно отозвался Савелий, — потерпи немного, скоро пообедаем.

— Хорошо, — вдруг согласился тот, потом неожиданно добавил: — Спасибо тебе.

— За что? — удивился Савелий и усмехнулся: — За вежливое обращение?

— За то, что ты сделал, чтобы меня не ломало. Я же прекрасно знаю, какие последствия бывают от стольких уколов героина. В свое время около года баловался, пока не был тяжело ранен и судьба не заставила завязать с этим зельем. — Мушмакаев говорил спокойно, без злости.

— Ничего особенного, глубокий гипноз… — Савелий пожал плечами.

— Куда вы меня везете?

— В Москву.

— Чье распоряжение выполняете?

— Какая разница?

— Большая.

— А если ничье? Если это наша инициатива?

— Глупо, — изрек пленник и тяжело вздохнул.

— Почему это? — удивился Савелий.

— Не довезете.

— Сбежишь, что ли? — хмыкнул Денис.

— Как же, от вас сбежишь, — без всякой иронии ответил Мушмакаев.

— Тогда почему не довезем? — Савелий попытался «прослушать» его мысли, но тот, видно, не совсем еще отошел от наркотиков, и его мысли лишь ненадолго опережали слова, которые он произносил вслух.

— Не дадут.

— Кто не даст? — В разговор вступил Гадаев, и машину дернуло от резкого торможения.

— Осторожнее, Миша, а то наш «герой» действительно окажется прав,

— с сарказмом заметил Савелий.

— Напрасно подкалываешь. Бешеный. Если, конечно, это настоящее твое прозвище, — проговорил Мушмакаев.

— Настоящее, можешь поверить.

— Верю, — вяло кивнул Мушмакаев. — Многим будет не в кайф, если я окажусь под арестом. Хотя… — он вздохнул и обреченно махнул рукой, — … меня и там достанут, не менты, так зэки.

— Не слишком ли ты переоцениваешь свою личность? — съехидничал Денис.

— Эх, парень, смелый ты, но глупый.

— А если я тебе… — начал злиться тот, но его пыл тут же остудил Савелий:

— Не ершись, Денис, остынь. — Потом повернулся к пленнику: — Хочешь сказать, что для некоторых высокопоставленных людей твоя информированность представляет немалую угрозу.

— Соображаешь, — вяло откликнулся Мушмакаев.

— Именно поэтому я и хочу доставить тебя в Москву, чтобы ты открыто, в зале суда, поделился тем, что знаешь, — проговорил Савелий.

— И можешь мне поверить, что мы любой ценой доставим тебя в Москву и сдадим лично в руки министра внутренних дел!

— Ты или наивный, или… — Он не стал уточнять второе «или», а с горечью продолжил, нервно повышая голос: — Да если вы меня, что сомнительно, все-таки сумеете довезти до Москвы и даже сдадите лично под расписку в руки Куликову или руководителю ФСБ, до суда мне не дадут дожить! Не дадут! — Потом устало добавил: — Можешь мне поверить… — Он помолчал немного и гораздо спокойнее проговорил: — Ладно, делайте что хотите, но не забудьте разбудить, когда соберетесь меня покормить. — Он действительно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.