Книга Маг. Новая реальность - Вячеслав Железнов

Вообще, из рассказов Дарзин я сделал вывод, что рост подобных сетей активируется у будущих магов в период полового созревания, скажем, под действием гормонов как спускового крючка, это дает ауру и пробуждает Дар, ну а повальное сумасшествие связано как раз со сложностями освоения недружественного магического интерфейса, вернее, с полным отсутствием такового. Это я, как уже сформировавшаяся личность, обладающая всякими разными знаниями своего времени, мог хотя бы на примитивном уровне осознать, что именно ощущаю, да и то еле-еле устоял, чуть сам себе мозги не выжег, а что приходилось перенести несчастным подросткам, зачастую не обученным даже письму и счету, – даже представить страшно.

Кстати, о кресле. Вчерашние посиделки с участием моей шуньяты-эл позволили добиться некоторых успехов. Височный ободок дался и Дарзин, а я неплохо повеселился, наблюдая за ее попытками освоиться с управлением – и всеми непроизвольными телодвижениями и гримасами на лице в процессе. Вот только что-либо делать кресло отказывалось, по запросам девушки выдавалась только информация. Я же мог совершать и некие изменения, но лишь путем управления как минимум двумя стрелками враз. Тут повеселилась уже девушка – несмотря на все тренировки, скоординированно двигать двумя «мышками» было… затруднительно.

Останки шупыра были подвергнуты изучению, и нам удалось выяснить несколько интересных вещей. В определенном режиме кресло переходило на «системное сканирование», как я это назвал – например, отрубленная в локте рука мертвеца в кубе была разобрана на собственно руку, не особо интересную, и два «наворота». Первым являлась кожа и ткани примерно на сантиметр вглубь, вместе составлявшие нечто вроде гибкой латной перчатки. Похоже, именно она обеспечивала столь удивившую танковую непробиваемость шупыра. Вторым наворотом оказались когти, вернее, система когтей. Каждый из них сидел не на ногтевом ложе, а представлял собой специальный нарост на ногтевой фаланге, выходящий затем из кутикулы. То есть когти шупыра росли и крепились непосредственно к кости дистальной фаланги пальца. По виду они напоминали кошачьи, разве что черные и менее изогнутые, и не являлись втяжными. К наросту – основанию когтя – подходили сосуды и специальная тонкая трубочка, оканчивающаяся в небольшом общем резервуаре внутри кисти. Трубочка тянулась и внутри когтя примерно до середины, далее шел тонкий канал по типу змеиных зубов. По всему выходило, что шупыр мог путем напряжения определенных мышц под давлением впрыскивать некую жидкость через каналы когтей, причем хоть через все разом, хоть через какой-то один. И что-то мне подсказывало, что эта жидкость – отнюдь не раствор Рингера.

Сканер выделил светящейся рамкой эти две системы и выдал нам с Дарзин какой-то запрос. Промучившись энное время, мы смогли перевести его примерно как «Сохранить на складе форм изменения?» (или «измененных форм»). Сохранил. Через минуту-другую работы аппарат выдал надпись о том, что все успешно сохранено, что ввело меня в продолжительную задумчивость. При последующем поиске выявилась недоработка создателей этого замечательного устройства – на пресловутый «склад форм изменения» нельзя было попасть через меню сохранения, требовалось пройти через главное меню по своей отдельной ветке. А там… Ух, что там было! Собственно, на просмотр весьма обширного списка мы и потратили основную часть времени. Кресло по своему основному назначению являлось этаким биомагическим конструктором, позволявшим создавать различных существ – совсем не обязательно людей и даже вообще не антропоморфных, и химеризовать их при помощи мало не бесконечного набора форм и систем. Ну или сразу химер делать. Правда, я не понял, каким образом можно создавать существ наподобие хищного носорога в кресле, рассчитанном под размер среднего человека, но, думаю, при таком уровне для его создателей это не представляло проблемы. Может, оно могло трансформироваться в большой стол или клетку, а может, существа производились сразу где-нибудь в подвалах замка или на площадке перед ним. Все это явно было некогда единой системой, пронизанной невероятными завихрениями сложнейшей магии.

В наличии имелась и большая библиотека готовых химер на разные случаи жизни. Также можно было сканировать и разбирать на запчасти пленных существ и вносить изменения в организмы прочих добровольцев. К слову, на складах имелись закрытые разделы, к которым требовался пароль и которые мы не смогли просмотреть. А, ну и конечно же никаких химер мы создать не смогли – система тупо не реагировала на подобные команды. В общем, пускайте слюнки, ребята, но это не про вас. Доступны были только простейшие медицинские процедуры вроде тех, которым я подверг Дарзин, ну и всякие мелкие преобразования по типу тех самых рожек. Их описание мы перевести так и не смогли.

Весь день мы потратили на возведение оборонительных рубежей. Проще говоря, тупо запирали и баррикадировали все двери и проходы в замке, кроме нескольких, ну и устраивали дополнительные ловушки. Тут мне пригодились вбитые еще на Земле навыки – парочка гнусных приемчиков очень понравилась девушке и вызвала у нее почти маниакальное кровожадное восхищение. На установленные повсюду рамки, тоже, кстати, давно восстановившие функциональность, я предпочитал не надеяться – мало ли что. Разработанный нами план обороны базировался на том, что остающаяся в одиночестве девушка сможет вовремя засечь незваных гостей при помощи своего искусства нюхача, быстро переместится в нужное место и отстрелит их еще на подходах. Арбалеты я взвел заранее, отобрав наиболее мощные и подъемные для Дарзин из числа артефактных. По заверениям девушки, все они снабжались функцией, исключающей ослабевание дуг от длительного пребывания в заряженном состоянии.

В случае же появления гостей, на которых не подействуют даже заговоренные болты из таких машинок, предусматривалось тактическое отступление в донжон, затем – в его подвалы, представлявшие собой отдельную от общезамковой сеть, ну и в особое убежище, которое показала мне Дарзин. Его создал кто-то из прежних Торров и передавал строго внутри рода, тщательно следя за сохранением тайны. Метров восемьдесят сплошного камня над головой, собственное водоснабжение и вентиляция, дыра неизвестной глубины в качестве отхожего места и каменная дверь толщиной метра полтора, при взгляде из коридора подогнанная без малейшего зазора. Все это смахивало на подобные сооружения в глубине земных пустынных пирамид – те же каменные блоки на упрятанных противовесах, хитрая система запоров и маскировка, доведенная поколениями жрецов почти до абсолюта. В качестве отвлекающей приманки коридор с дверью в убежище соединялся с ходом к главной сокровищнице замка. Вот ее двери были прекрасно видны, даже несколько напоказ, подавляя своей брутальной массивностью и видимой несокрушимостью.

Надо сказать, что Дарзин научила-таки своему шепоту над стрелами. Простенькая комбинация из нескольких тысяч команд, как это ощущалось через канал магического восприятия, наделяла наиболее близкий к голове предмет повышенной остротой. Гм, что-то коряво объясняю. В общем, сначала шли простейшие фильтры условий – один предмет, небольшой, самый близкий к голове, обладающий острием или лезвием – после чего это острие или лезвие снабжалось функцией, снижающей расход кинетической энергии снаряда на разрыв межмолекулярных связей преграды. Нет, опять не так. Вернее будет сказать, что любое острие, как бы оно ни было заточено, всегда имеет, гм, «тупизну», которая становится видна при определенном увеличении. А эта магия неким непонятным пока мне способом представляла его как абсолютно острый предмет, за счет чего пробивание различных преград значительно облегчалось – пока хватало «заряда». Иными словами, при ударе сначала расходовалась магическая энергия, причем в гораздо меньших количествах, чем в случае нормального физического острия, и только после ее полного исчерпания – кинетическая.