Книга Кот, который сорвал аплодисменты - Лилиан Джексон Браун

Дело было в том, что, поскольку Полли уехала в Чикаго, а Милдред — в Дулут, Арчи задумал холостяцкий ужин на террасе и зажарил пару изысканных бифштексов из филейной части. Квиллер моментально всё прикинул и позвонил Уэзерби Гуду, жившему в квартале от Райкеров. Он действовал вслепую, но ему повезло: Уэзерби оказался дома.

— Джо! Окажи божескую милость! — отчаянно взмолился Квиллер. — Беги сейчас же, именно беги бегом, к дому Райкера и скажи, что ты пришёл съесть за меня бифштекс. Никаких объяснений! Никаких извинений! Скажи просто, что я звонил тебе из тюрьмы!

Квиллер довольно усмехнулся. За долгое время знакомства с Арчи Райкером, а знали они друг друга почти всю жизнь, каких только стычек, споров и ссор они не пережили, но дружба их трещины не дала.

Опять зазвонил телефон. Квиллер, полагая, что это снова Арчи, не стал брать трубку. Однако автоответчик зафиксировал звонок от Хикси Райс, из её конторы.

Перезвонив ей, Квиллер услышал ликующий голос:

— Квилл! Мы заполучили для ревю Дом оперы! На следующий вторник! Билеты пойдут по двести долларов! Представляешь? Я обещала Мэвис позвонить тебе. Да, кстати, Дуг Бетьюн печатает программки, и ему надо знать название произведения, которое ты собираешься читать.

Хикси остановилась перевести дух, и Квиллер успел вставить неосторожный вопрос:

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Конечно, я была бы рада, если б ты мне дал парочку советов насчёт торжественного шествия. И чем скорей, тем лучше. Может, заскочишь ко мне?

— А может, ты ко мне заскочишь? — перебил он её. — Я дал бы тебе что-нибудь выпить.

Хикси Райс, привлекательной, энергичной женщине неопределённого возраста, не везло в любви. Квиллер познакомился с ней, ещё работая в Центре, и с тех пор с интересом следил за её приключениями, словно смотрел мексиканский сериал. В деловом мире заразительный энтузиазм Хикси и её оригинальные идеи ценились довольно высоко, хотя идеи эти нередко проваливались. Квиллер всегда был рад её видеть.

Не успел телёнок хвостом взмахнуть, как выражаются в Мускаунти, а Хикси уже влетела в амбар.

— Где же мои очаровательные киски? — спросила она, и те тут же выплыли поздороваться. Хикси любили все.

— Что будешь пить? — спросил Квилл.

— А ты что пьёшь?

— Коктейль К.

— Ну а мне плесни мартини.

Они уселись в «развращающие» кресла, как их называла Хикси.

— Ну как, — спросил Квилл, — удалось тебе заманить кого-нибудь из наших выдающихся личностей на торжественное шествие в финале?

— О, все так и рвутся, просто жаждут принять участие, — со своим всегдашним воодушевлением отозвалась Хикси. — Вот послушай: известный журналист, метеоролог, владелец гостиницы, школьный инспектор, награжденный всеми призами резчик по дереву, врач, директор публичной библиотеки, два профессора (правда, пенсионеры) и… её величество мэр! Профессора — это сестры Кавендиш. Дженни прикована к инвалидному креслу, так что она будет ехать с двумя кошками на коленях, а Рут — толкать кресло сзади.

— Ну а поводки со стразами заказаны?

— Их уже везут.

— Налить тебе ещё?

Хикси, извиваясь, выбралась из глубокого «развращающего» кресла.

— Нет, спасибо! Но смешиваешь ты мартини шикарно! Какой у тебя рецепт?

— Четырнадцать капель джина на одну каплю вермута.

На самом деле сухого вермута у него дома не оказалось, так что пропорция получилась четырнадцать к нулю.

Позвонив позже вечером Полли в Чикаго, Квиллер рассказал ей о поводках со стразами, торжественном шествии выдающихся личностей и о безвредном успокоительном, которое поможет на время утихомирить кошек.

— О господи! — выдохнула Полли. — Боюсь, что это снова одна из блестящих идей Хикси! Очень надеюсь, что всё обойдётся!

— А как проходят твои совещания?

— Ну, это бесконечный «мозговой штурм». Выкладываем всё, что в голову придёт. Сплошное удовольствие! Здешние представители Фонда К. очаровательны, а уж об обедах и возлияниях и говорить нечего. Буду рада вернуться домой к сандвичам с салатом. Улетаю, к счастью, в субботу утром, прибываю в полдень… и кое-что тебе везу!

— Что?

— Подождешь! A bientot!

— A bientot! — пробормотал Квиллер, не любивший томиться в неизвестности относительно поджидавших его сюрпризов.

Глава восемнадцатая

В пятницу утром Квиллер раньше, чем обычно, доставил в редакцию свой очерк, и вечно юный редактор был поражён в самое сердце.

— Что-нибудь стряслось? Или поглощение брокколи так тебя облагородило?

— Джуниор, у меня полно другой работы! И не смей в моём материале даже запятые менять! После того, что вы натворили с моими поговорками…

— Сдаюсь! Сдаюсь! — поднял обе руки Джуниор.

На самом-то деле Квиллер просто жаждал поскорей взяться за письма Торстона Теккерея. Знакомое подрагивание верхней губы предсказывало, что он прав в своих подозрениях, тем более что они подкреплялись ещё и поведением Коко, который рычал и брызгал слюной неизвестно на что или на кого. Квиллер был уверен, что на Дики: кот явно внёс его в так называемый список оплевываемых. Название списку дал Квиллер.

Но прежде чем сесть за письма, следовало покончить с кое-какими делами — отправить письмо в Англию, получить деньги на ежедневные расходы.

В банке перед Квиллером в очереди к окошку оказался Уэзерби Гуд.

— Что, метеослужба начала оплачивать твои слуги? — наклонившись к нему, тихонько просил Квиллер.

Метеоролог живо обернулся.

— О, Квилл! Таких бифштексов, как вчера, я в жизни не едал! Всегда готов тебя подменить!

— Попьем кофе у Луизы? Есть время?

— Следующий! — недовольно поторопил клерк.

Покончив с денежными операциями, приятели кружным путём отправились к Луизе. Им хотелось посмотреть, что стало с Домом оперы. Старое каменное здание снова обрело достойный вид. Деревянную обшивку сняли. Двери заменили новыми. С одной стороны от входа красовалась деревянная доска умеренных размеров, на которой золотыми буквами было выведено: «Киноклуб Тельмы». Места для парковки с каждой стороны были заново вымощены. Подновили и дома на другой стороне улицы. Исчезли вечно производившие шум и грохот магазин сантехники и типография. Их место заняли бар-мороженое, антикварная лавка и магазин подарков. В одном из зданий над дверью, ведущей наверх, где сдавались небольшие квартирки, появилась новая вывеска: «Терраса Дома оперы».

— Кстати, квартирки там так себе, — заметил Уэзерби Гуд. — Я заходил туда к приятелю. Все квартиры с одной спальней. Вдоль всех идёт сзади узкая галерейка, но на ней разве что помидоры растить.