Книга Убийство с хеппи-эндом - Алена Алтунина

Прошло минут пятнадцать, а Стас все не выходил, и я заволновалась. Может, скрылся через черный ход, засек меня? Я забежала в бар. Стас сидел за стойкой и разговаривал с барменом. Боже мой, что происходит, почему он не торопится? Я побежала к машине, схватила сотовый и стала звонить Ване. У меня так колотилось сердце и дрожали руки, что я долго не могла нажать нужные кнопки. Наконец соединение состоялось, но Ваня не отвечал. Я звонила вновь и вновь, но он не отвечал. Нужно было срочно ехать к офису Прохора. Как? Я спросила у прохожего, он сказал, что это не очень далеко, и объяснил мне самый короткий маршрут. Я неслась как на пожар, но произошло нечто пострашнее пожара. Мои самые ужасные предположения подтвердились. Возле ка– фе толпились люди. Бони лежал лицом вниз, Ваня – на спине, рядом расплывалось огромное кровавое пятно. Я подбежала к ним.

– Ваня, Ванечка, что случилось?

Еле слышно он прохрипел:

– Это она, – и отключился.

В толпе обсуждали происшествие, и я поняла, что в Бони и Ваню стреляли. Значит, вот на какую встречу позвал нас Стас. Я почти праздновала победу, а они в это время планировали убийство. Но это будет последнее зло, которое они совершили. Я осталась жить, и я отомщу. Я уничтожу их. Вспомнив о Ванечкином пистолете, я незаметно вытащила его и спрятала под свой большой свитер.

Вдруг послышался стон и Бони зашевелился. Я перевернула его. Парик съехал, на лбу была огромная шишка, а лицо заплывало прямо на глазах. Я наклонилась к нему.

– Бони, родной, ты жив?

Он улыбнулся:

– Кажется, да. Только голова очень болит.

– Что произошло?

– Я не понял. Ваня почему-то сильно ударил меня головой, и я потерял сознание.

Увидев Ваню, спросил:

– Что с ним?

– Он убит, спасая меня, – сказала я.

– Кажется, меня тоже. Я сначала услышал, как что-то прожужжало, а потом он меня ударил об стол, наверное, хотел, чтобы я пригнулся.

Приехали «скорая помощь», милиция и Прохор. Ваню погрузили в «скорую» и увезли.

– Почему ты мне ничего не рассказала, я мог бы предотвратить это преступление, – спорсил Прохор, обращаясь к Бони.

Ответила я:

– Простите меня, Прохор Степанович, мы хотели окончательно разобраться во всем и тогда все рассказать. Вы ведь не верили мне.

– Не понимаю, – сказал он, глядя на меня. – Вы кто?

– Это я – Ангелина, а это мой друг. Ваня настоял, чтобы он поехал с ним на встречу вместо меня. Наверное, что-то чувствовал. Это ужасно, никогда себе не прощу.

– Немедленно садись в машину! – скомандовал Прохор. – Я сейчас все улажу с органами, тогда поговорим. Друга тоже прихвати. Сыщики!

Я и Бони, со стороны две странные личности, направились к джипу. Бони едва ковылял, глаза его опухли, кожа вокруг них почернела, кажется, такой синяк называется «синдром очков». Я, поддерживая его под руку и размазывая тушь по своему лицу, в дурацком одеянии плелась рядом. Бони дал мне ключи от «мерса». Я усадила его на заднее сиденье.

– Нужно закрыть твой «Форд», позже я отвезу его хозяину, – сказал он. Несмотря на сильный удар, он неплохо соображал, в отличие от меня. Я о «своей» машине совсем забыла.

Забрав из «Форда» свои вещи и спрятав в сумочку пистолет, я закрыла машину и вернулась обратно. Бони рассматривал парик.

– Смотри, что я нашел, – он протянул мне пулю. – Она застряла у меня в парике. Представляешь!

– Отдай ее мне!

– Зачем? – удивился он.

– На память.

Бони отдал мне пулю.

Пришел Прохор.

– Ну, я слушаю. Подробно, пожалуйста.

В его голосе слышались металлические нотки.

– Давайте отвезем моего друга домой, кажется, он неважно себя чувствует, и поговорим где-нибудь в спокойной обстановке, – сказала я.

– Опять тянешь резину?! – еще жестче воскликнул Прохор.

– Нет, хочу собраться с мыслями, да и мой друг здесь ни при чем.

Он включил двигатель, за нами тронулась еще одна машина, кого-то из прохоровской свиты.

– А как вы здесь оказались? – спросила я.

– Когда ты сказала, что все решиться сегодня вечером, я велел своим людям присматривать за вами.

– И тогда, когда мы ездили к маме?

– Да, и к маме тебя сопровождали, и к салону красоты, и к моему дому, а вот маскарад ваш проглядели. Тебя узнать совершенно невозможно, зато твой друг – вылитый ты. Как вам это удалось?

– Бони, его так зовут, настоящий мастер, он может все. Он из меня сделал красотку, я ведь была совсем другая. И в расследовании мне помогал. Он и Ваня – самые лучшие друзья, я бы без них пропала.

Я говорила, говорила, очень громко, почти радостно, и при этом дрожала как осиновый лист.

Прохор неожиданно остановил машину, но еще более неожиданно дал мне пощечину. Я так обиделась, что тут же зарыдала. Поток слов, часто бестолковых, прервался.

– Вот и молодец, – сказал Прохор. – Теперь лучше?

Мне действительно стало лучше. Прошел озноб, я стала вполне адекватна.

– Спасибо, – тихо сказала я и еще тише, боясь услышать ответ, спросила: – Ванечка умер, да?

– Нет, он жив. Пуля прошла навылет, задела артерию на шее, очень большая потеря крови. Вот все, что известно на данный момент. Мои люди отправились в больницу и будут подробно докладывать о его состоянии. Надеюсь, выкарабкается, он крепкий.

– Я во всем виновата, это я втянула его в расследование.

– Прекрати, – остановил меня Прохор. – Начнем с того, что я сам его к тебе приставил и сам вынудил тебя начать поиски убийцы, хотя я не думал, что ты воспримешь мои слова так буквально. Просто тебе надо было находится у меня под присмотром до тех пор, пока не нашли бы убийцу. Когда ты сама занялась расследованием, я, правда, подумал, что это на пользу. Ты отвлечешься, а может, действительно, что-нибудь откопаешь, дилетантам иногда везет. Но оно вон как обернулось. Этого я не мог предусмотреть. Так что ты себя не вини. Я, старый дурак, заварил кашу, мне и расхлебывать.

– Вы здесь ни при чем, это давняя история, и я вам сейчас ее расскажу, только нужно отвезти Бони домой, а может, даже к врачу. Что-то он не очень хорошо выглядит.

Бони полулежал на заднем сиденье и то ли дремал, то ли опять потерял сознание.

– Я везу его к своему другу, он хороший врач, сейчас осмотрит его и, если потребуется, оставит у себя, – успокоил меня Прохор.

Бони действительно оставили в небольшой частной клинике, у него оказалось сотрясение мозга. Когда его переодели в больничную одежду и смыли косметику, он стал прежним обаятельным парнем, симпатичным, несмотря на уродливые последствия травмы. Перед моим уходом он протянул мне листочек из блокнота и сказал: