Книга Секрет Златовласки - Долли Нейл

То, что она покинула Уайтфилд, лишенная как личных вещей, так и гордости, было своего рода символом. Лейси как нельзя более кстати представила Ванессу родителям Бенедикта, злобно окрестив ее дворецким-любовницей, и тем добилась максимального переполоха и замешательства… особенно потому, что всем и так было ясно, что происходило в запертой библиотеке.

О вечеринке родители узнали от Лейси и решили нанести мимолетный визит, полагая, что смогут принести свои поздравления по случаю, как они считали, помолвки сына с в высшей степени достойной молодой дамой. Вместо этого они столкнулись с наглядным свидетельством того, что он попал в когти ужасной амбициозной потаскушки.

На долю Ванессы выпал позор услышать, как Аарон Сэвидж говорил сыну:

– Бога ради, если хочешь спать с прислугой, по крайней мере, будь любезен, не афишируй этого!

А его мать ледяным тоном заявила, что, сколько бы он ни платил Ванессе, очевидно, это слишком много!

– Женщина-дворецкий! Я никогда не могла понять, что на тебя нашло, когда ты согласился на это подозрительное условие, – сказала Дениза Сэвидж, с презрением роняя каждое слово, как хрустальную ледышку. – И вот мои самые худшие опасения оправдались! Разве ты не видишь, какую боль причиняешь отцу и мне? Ты знаешь, как эта история может повредить репутации семьи, если попадет в газеты? Господи, есть люди, которые ухватятся за возможность использовать скандал, чтобы скомпрометировать твоего отца. Что бы ты ни делал, это неизбежно отражается на нас… и в отношении этой… этой персоны ты тоже поступаешь нечестно. Разве ты можешь представить ее своим друзьям? Конечно нет… потому что это отвратительный вкус, Бенедикт. Даже если ты временно ослеплен своей безрассудной страстью, ты должен понять, что мы стали бы всеобщим посмешищем, если бы ты попытался ввести ее в общество…

Дальше продолжалось в том же духе, и Ванесса ждала, что взбешенный Бенедикт вмешается и защитит ее честь. Но тот продолжал помалкивать, и, когда она наконец сама попыталась прервать все это, Бенедикт холодно предложил ей помолчать и дать ему выслушать все, что скажут его родители.

В конце концов она вышла из комнаты, ничего не видя вокруг, и чуть не налетела на Дэйна, болтавшего возле дверей. Бенедикт же был настолько поглощен тем, что говорили родители, что даже не заметил, как она ушла, и Ванесса, бросив через плечо последний взгляд назад, ошеломленно увидела, насколько сильно в них фамильное сходство.

На лице Бенедикта застыло выражение ледяного высокомерия – обычное для его матери, а его надменная поза была так похожа на позу отца, что, казалось, это зеркальное отражение одного и того же человека, только в другом возрасте. Возможно, его интрижка с ней была всего лишь последней попыткой восстать против неизбежной генетической западни.

Ванесса шла как зомби к воротам Уайтфилда, когда Дэйн догнал ее. Как он ни умолял, она как одержимая упрямо стремилась любым способом попасть в оклендский аэропорт – на попутной машине или даже, если потребуется, пешком, поэтому он в конце концов согласился отвезти ее. Ей нужно домой, твердила она. Она убегала к единственному оставшемуся ей пристанищу, дому ее сердца – ее семье, к той любви и пониманию, которые мог дать ей отец в Лос-Анджелесе. Он-то никогда ее не стыдился…

Она наотрез отказалась вернуться в дом, даже для того, чтобы собрать вещи, и не желала слушать Дэйна, который предложил помочь. Учитывая ее состояние, ему ничего не оставалось делать, как сдаться и сесть в машину.

Всю дорогу он, ни на секунду не умолкая, рассказывал ей, какой в глубине души хороший парень Бенедикт, и что если она его любит, то должна дать ему время решиться; что родители Бенедикта чересчур консервативны, что не следует поступать опрометчиво и уезжать из страны, не поговорив сперва с Бенедиктом.

Ванесса не отвечала, пока он, почти доехав до Окленда, не сказал ей, что она все равно не сможет немедленно уехать из страны, так как у нее нет ни денег, ни паспорта. Он любезно настоял на том, чтобы остаток ночи она провела в его квартире, пока не позвонит отцу и «переориентируется». К тому времени единственным желанием Ванессы было заползти в постель, уткнуться головой в подушку и всласть выплакаться!

Ее немного сбило с толку, что после нескольких часов неослабного и чрезмерного беспокойства с его стороны он так стремительно оставил ее на пороге квартиры, вручив ключ и небрежно бросив «счастливо». Вероятно, он просто понял, что ей необходимо остаться одной. Было ясно также, что он без особых хлопот найдет, где переночевать.

Кровать…

Ванесса устало повернулась к винтовой лестнице, о которой, описывая квартиру, упоминал Дэйн, и потащилась наверх. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо чувствовала такую безнадежно убийственную усталость. Тряхнув головой, она попыталась сбросить с себя миазмы усталости, мешавшие ей думать.

Первая комната наверху оказалась ванной, и когда она зажгла свет и увидела свое отражение в зеркале, то содрогнулась. Ее вид был даже хуже, чем самочувствие. На бескровной коже малиновое платье выглядело кричаще безвкусным и показным, а на груди были заметны несколько бледных красноватых пятен от поцелуев Бенедикта. Так вот что увидели родители Бенедикта! Эту… бесстыдную проститутку. Не мудрено, что они были в таком шоке!

Внезапно Ванесса остро ощутила на своей коже запах – запах Бенедикта. С лихорадочной поспешностью она сорвала с себя жалкое платье и непристойное нижнее белье.

Горячий душ сделал свое дело, исцелив ее ноющее тело и очистив его от интимных следов страсти, хотя ничто не смогло смыть красноватые пятна на ее груди, животе и бедрах. Бьющие по лицу струи воды смешивались со слезами, когда она стала спрашивать себя, что потеряла из-за своей трусости. Пусть Бенедикт не встал на защиту ее чести, но ведь и она не сделала попытки вступиться за него. Что, если он тоже один и теперь так же страдает?..

Оттолкнув от себя эту тягостную мысль, Ванесса растерлась толстым белым полотенцем, взяв его с сушки, и протерла влажные от пара волосы, а потом апатично уронила полотенце на пол с необычной для нее неряшливостью и зашлепала босыми ногами в единственную комнату в мансарде.

При тусклом лунном свете, падающем из окна, ей были видны неясные очертания кровати, стоящей у стены напротив, но она, не обратив на нее внимания, подошла к окну, привлеченная меланхолической панорамой спящего города. За кварталами центрального делового района открывался вид на гавань Вайтемата с лунной дорожкой на водной глади. Это было так близко Ванессе, что на мгновение она погрузилась в свое печальное и прекрасное одиночество.

Она включила торшер, который чуть не опрокинула, когда подходила к окну, и открыла задвижку на оконной раме, потом широко распахнула его, вдыхая холодный воздух со слабым металлическим привкусом и наслаждаясь его прохладным прикосновением к обнаженной коже. Теперь ей нужно научиться ценить малые радости жизни, раз с большими ей так не повезло.

Она повернулась с задумчивой полупрезрительной усмешкой на губах и застыла.