Книга Пастух медведей - Андрей Белянин

Останки, обломки, осколки былых анфилад…

И мертвые волки неслышно скулят о луне.

Нелепые толки под сердцем устало саднят,

Как теплые письма, что ты не отправила мне…

Ф. Г. ЛОРКА

В возвышенную обитель

Я брошен упрямством стали.

Где ты, мой ангел-хранитель?

Меня вчера расстреляли…

Четырнадцать пуль порвали

Мне грудь полновесной болью.

Меня в пыли закопали,

Посыпав могилу солью,

Чтоб я никогда не ожил,

Чтоб я не вернулся к детям

И ворон над бездорожьем

Ни-че-го не заметил!

А я, не дыша от крика,

Отплевывал комья глины,

И запахом базилика

Звенела земля равнины.

Я выполз, я шел, хромая…

Дорога казалась длинной,

И звезды к исходу мая

Слегка холодили спину.

За что меня убивали?

Хотелось бы знать, не так ли…

Ромашка Святым Граалем

Неспешно ловила капли

Моей недопетой крови…

И только слепая вера

Стояла над изголовьем

Расстрелянного романсеро…

* * *

Скоро год, как я живу тобой,

Заключенный круговым движеньем,

Замкнутым зеркальным отраженьем

В серебро с эмалью голубой.

Скоро год, как я дышу не в такт

С окружающим реальным миром,

Нестыковку лиры и квартиры

Разделяет арестантский тракт.

Скоро год, как я иду туда,

Где звезда святого Вифлеема

Катится по плоскости колена

В пруд, где не расколется вода.

Скоро год, как я ношу цветы

К пьедесталу собственных иллюзий,

Своенравно-кареглазой Музе

Возводя горящие холсты.

Скоро год, как теплая ладонь

Чуть касалась лба, благословляя,

А в камине тихо догорает

Наших писем святочный огонь.

Скоро, скоро — подытожив срок,

Век пройдет, и я поставлю крестик…

Мы давно, конечно, будем вместе.

Дай-то бог…

* * *

Скажи мне: «да». Уверенно и просто.

Одно лишь слово — «да». Я позабуду

Свой долгий путь к промерзшему погосту

В надежде на рождественское чудо.

Я вспомню томно-ласковую осень

И жаркий лед январских поцелуев,

Снежинки, расшибавшиеся оземь,

Шептавшие пред смертью: «Аллилуйя…»

Ну надо же, как быстро мчится время…

Вот целый год, спеша, скатился в Лету.

Прозрачная надуманность камелий

Нас заставляет обернуться к лету

И расчертить буквально поминутно

Те несколько веков, что нам остались…

Вот век перинный — мягко и уютно,

Вот жесткий век — из вороненой стали.

Век золотой — весь из опавших листьев…

Он самый щедрый, но недолговечный.

Небесный век — возвышенный, как мысли,

Как бисер, рассыпаемый беспечно.

А ты твердишь, что нам осталось мало.

Но, милая, мы прожили — столетья!

Под царственным копытом Буцефала

Крошились сплетен злые междометья…

Нас медленно, но верно все простили.

О эта христианская эпоха…

В твоих кудрях искринки звездной пыли,

Ты бродишь там одна, и это плохо.

Мелькает строф сверкающая рвань,

Дрожа в хитросплетеньях черных полос.

Но дважды вряд ли переступишь грань,

Где отнимают и любовь, и голос.

Где хайкой утонченного Бассе

Нефритовый рассвет над Волгой зачат.

Скажи мне «да!», что будет значить — все!

Скажи мне «все…», что ничего не значит…

* * *

Не бывает далека зима сугробная…

В небе месяц затаенной грустью мается.

Заневестилась подруга белолобая…

Не меня ли так упорно дожидается?

А и грустно молодцу, да все невесело…

Все не в душу, все в тоску, в печаль жестокую…

Что ж кручина над рекой туман развесила?

Понапрасну, что ж, аукаю и окаю?

Белолобая подруга, саван траченый,

Не ходи за мной по свету, зря баюкая…

У меня да что ни долг, то неоплаченный.

У меня что ни любовь, то бесприютная…

Не ходи, не торопи, небось успеется.

Коли что не за горами, так уж сбудется.

А пока в моих кудрях метели стелятся…

А пока моя душа ветрами студится…

Разведу вину вином да не посетую.

Всех прощу слезой, рекою, пряной вербою.

Залатаю платье песнею неспетою

И отправлюсь за тобой с святою верою.

А длинна ли, коротка ли жизнь загробная —

Ни один же возвращения не праздновал…

Поцелуй меня, подруга белолобая,

Никому о нашей свадьбе не рассказывай…

* * *

Может быть, где-то есть жизнь без тебя?

Но ведь была в недалеком «когда-то»…

Может быть, можно прожить не любя,

Над суетой поднимаясь крылато?

Просто парить, не касаясь земли,

Мыслью и взглядом, сознаньем и словом…

Не возвращаясь туда, где цвели

Вишни в знакомом саду богослова…

Где обреченно вздыхала сирень,

Книге церковной закладкой служила

Пара ромашек, и сладкая тень

Древнеславянского душу томила…

Чай был настоян на мяте. Лимон

Ели вприкуску, сощурившись — кисло…

Стрелки считали часы в унисон,

Вкруг обходя терпеливые числа.

Сотовый мед, белый хлеб на столе…

Боже, когда это все-таки было?!

Где это место на грешной земле,

Где ты меня безоглядно любила?..

…Вечер в дома колотушкой стучал

И на кладбище с упрямой заботой

Имя твое и мое — отчищал

Ветром от ржавчины и позолоты…

* * *

Уходи…

С моей ладони

Скатывайся вниз, как капля.

Падай палевой звездою в задремавшие сады.

Отражается в затоне

Месяца кривая сабля.

Ходит Золушка по людям, собирая лоскуты.

Хочет сшить обновку к балу…

Работящая нимфетка,

Ты достойна уваженья, но… наивный человек…