Книга Наши нравы - Константин Михайлович Станюкович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чего это они так смотрят?
Он приподнялся и увидал в комнате посторонних лиц: незнакомого господина, городового и дворника.
— Одевайтесь! — проговорил Никольский.
— Зачем эти господа здесь? — спросил Трамбецкий.
Ему ничего не отвечали. Все это показалось ему очень странным. «Уж не за Колей ли?» — вдруг промелькнула мысль у Трамбецкого. Он быстро оделся и схватил мальчика на руки, словно бы желая не расставаться с ним. Мальчик прижался к его щеке. Трамбецкий чувствовал, как горячая щека согревала его холодное лицо.
— Судебный следователь по особо важным делам! — проговорил белокурый господин среднего роста, приближаясь к Трамбецкому.
Трамбецкий вопросительно глядел на судебного следователя.
— Я должен допросить вас по весьма важному делу.
— Меня?
— Вы входили вчера в квартиру отставного полковника Гуляева?
Трамбецкий похолодел.
— Входил…
— В квартире обнаружена кража бумаг на пятьдесят тысяч рублей серебром…
— Но при чем же я-то тут?..
— Вы извините, но я должен произвести обыск…
— Сделайте одолжение! — проговорил Трамбецкий, — но предупреждаю вас, господин следователь, что квартира эта не моя…
Стали делать обыск. Перешарили всю комнату. На лице судебного следователя появилось недоумевающее выражение, когда в комнате ничего не нашли. Стали обыскивать прихожую.
— Там, кроме пальто, ничего нет! — весело сказал Трамбецкий. — Вот мое пальто!
Он указал его. Помощник частного пристава засунул руку в карман пальто, и вдруг лицо пристава приняло серьезное выражение. Он взглянул на судебного следователя каким-то странным взглядом и вытащил оттуда поспешно сложенные несколько банковых билетов.
Все глаза устремились на Трамбецкого.
Он, казалось, ничего не понимал и бессмысленно глядел на банковые билеты.
— Это ваше пальто?
— Мое! — автоматически отвечал Трамбецкий.
— А деньги?
— У меня не было денег…
— Не потрудитесь ли вы объяснить, как попали к вам эти билеты?..
Трамбецкий стоял молча, опустив голову. Кругом его все закружилось… Что это значит?.. О господи, за что еще испытание?.. Он зашатался и, бледный, упал на руки Никольского.
Когда Трамбецкий пришел в себя, он горячо схватил сына и, целуя испуганные глазенки, нежно прошептал:
— Коля… родной мой… ведь ты не веришь… ты не веришь, чтобы твой отец был вор?.. Слушай: клянусь тебе, мое дитя, что я не знаю, как попали ко мне эти деньги… Какой подлец подложил их в пальто?..
В ответ мальчик прижался к отцу и, вздрагивая, шептал:
— Папа… Милый папа… Кто смеет подумать про тебя?..
Судебный следователь пристально взглянул на Трамбецкого и повторил:
— Не потрудитесь ли вы объяснить, как попали к вам эти деньги?
Трамбецкий рассказал, как он вошел в квартиру полковника, что побудило его к этому, и, разумеется, не мог объяснить, откуда у него деньги.
— А зачем у вас в кармане был револьвер?..
— Револьвер!.. — печально улыбнулся он. — Я не объясню вам зачем, могу только уверить вас, что не для убийства полковника.
Прошла тяжелая минута общего молчания.
— Во всяком случае, я должен арестовать вас, господин Трамбецкий.
— Делайте, что знаете… Петр Николаевич! — торжественно обратился Трамбецкий к Никольскому. — Нечего и объяснять вам, что в этом деле я так же невиновен, как и вы. Тут кроется какая-то дьявольская тайна… Верно, господин следователь ее раскроет, а пока берегите бедного моего Колю… Обещаете?..
Вместо ответа Никольский крепко пожал ему руку.
Составили протокол, и наступила тяжелая минута прощания с сыном. Коля неутешно рыдал и повис на шее у Трамбецкого. Трамбецкий сдерживал слезы. Он горячо обнимал Колю и только шептал:
— Милый мой… милый… Не забывай несчастного отца!
— Не унывайте, Александр Александрович! — проговорил молодой человек. — Недоразумение разъяснится… Мало ли бывает нелепых подозрений?.. Я всей душой приму участие в вашем деле.
Потом, обратившись к судебному следователю, он спросил:
— А на поруки можно взять господина Трамбецкого?..
— Мы посмотрим… Во всяком случае, нужен залог.
— Велик?..
— Да, не мал.
— Он будет представлен. Я достану его… Не унывайте, Александр Александрович! — еще разутешил Никольский, крепко пожимая руку бедному неудачнику. — А за Колю не бойтесь… Скоро мы навестим вас.
В тот же день Трамбецкий сидел в доме предварительного заключения по подозрению в покраже у отставного полковника Гуляева пятидесяти тысяч.
XV
ГАЗЕТНЫЕ СЛУХИ
Через несколько дней в некоторых газетах появилась следующая заметка:
«Необыкновенно дерзкое воровство обнаружено на днях в нашей столице. Среди белого дня из квартиры отставного полковника артиллерии И. А. Гуляева похищено денег и бумаг на сумму сто тысяч рублей при следующих таинственных обстоятельствах, до сих пор не обнаруженных судебной властью.
По обыкновению своему, почтенный полковник в 10 часов утра вышел из дому, поручив присмотр за квартирой давно находящемуся у него в услужении лакею Фоме Васильеву, верному и испытанному человеку, которому полковник, вообще недоверчивый, доверял почти безусловно.
В семь часов вечера того же дня полковник, возвратившись домой, был извещен дворником, что квартира его с парадного хода отперта, что там находится в настоящее время дворник, что Фомы Васильева нет и что узнали об отпертой квартире из слов какого-то господина, приезжавшего к полковнику в одиннадцатом часу дня. Напуганный полковник, войдя в квартиру, тотчас же бросился в кабинет. Там было все в порядке. Полковник отпер железный сундук, находившийся под кроватью, достал из сундука красного дерева шкатулку, оказавшуюся запертою, и, открыв ее, побледнел. Из находившихся, по словам полковника, в шкатулке денег недоставало ста тысяч рублей.
Тотчас же об этом происшествии было дано знать полиции и судебной власти. В тот же день полиция была на ногах в розысках Фомы Васильева, и утром на другой же день, благодаря энергии г. судебного следователя, найден господин, приезжавший к полковнику в день покражи. Господин этот, оказавшийся статским советником Трамбецким, был найден в квартире не имеющего определенных занятий некоего Никольского. При обыске, произведенном в квартире, в кармане пальто г. Трамбецкого найдено скомканными на три тысячи бумаг из числа похищенных у полковника Гуляева и, кроме того, небольшой револьвер. О том, как попали к нему бумаги, статский советник Трамбецкий объяснить не мог. Не отрицая посещения квартиры, он, несмотря на поличное, отрицал участие в воровстве и на вопрос, с какою целью у него в кармане был револьвер, отказался отвечать. При дальнейших допросах он продолжал отрицать свою виновность и объяснил, что приезжал к полковнику будто бы с целью узнать о местопребывании жены, недавно от него скрывшейся. Действительно, на письменном столе в квартире Гуляева найдено было письмо г-жи Трамбецкой, в котором она извещала, что, наконец, избавилась от негодяя мужа,
