Книга Мать велела герань не поливать - Таша Муляр

представлялось возможным – это Надежда Семеновна уже уяснила. Перебивать бессмысленно, перевести тему нереально. Приятельница обладала на удивление хорошей цепкой памятью и повышенной степенью обидчивости. Поэтому Надежда Семеновна просто поддакивала, внутренне отключаясь от диалога. То есть она вроде шла рядом, внешне участвовала в беседе, но не вовлекалась, сути которой, в общем-то, и не было, не ловила и сама в разговор не вступала. Подобная манера общения, видимо, устраивала обеих. Мария Антоновна имела возможность высказаться и реализовать дефицит общения, Надежда Семеновна, сохраняя внутренний мир, гуляла не одна, и от этого ей тоже было легче. Сама же при этом считала, что так общаться недопустимо. Если бы с ней так поступили, она бы обиделась.

Хотя почему «бы», она и обижалась. Именно так ее слушал Константин – муж. Он отсутствовал присутствуя. Долгие годы она не понимала, что происходит, думала, что он рассеянный или невнимательный, да просто память плохая. Постоянно оправдывала, когда через некоторое время после разговора, а бывало, и сразу муж не мог ответить на вопросы, которые они обсуждали, или не соблюдал достигнутых, как ей казалось, договоренностей. А Костя просто выключался при общении с ней. Да. Вот так, оказывается, бывает. Она раньше тоже не знала. Теперь вот, пожалуйста, дошла до того, что сама так общается. Почему? Во времена их семейной жизни, в очередной раз попав в подобную неловкую ситуацию, она оправдывала супруга. Сама же расстраивалась и обижалась, но ему никогда не говорила, пока тот сам не признался, что не слушает ее, а думает в это время о своем. Выяснилось, вопреки ее фантазиям, что ему тяжело долго удерживать нить повествования на не интересующую его тему. Еще в начале их общения он быстро для себя определял суть беседы, делал выводы и мысленно отдавал первенство в принятии решения ей. А сам? Сам, слушая, думал о своем, где нужно поддакивая и кивая.

– Надежда Семеновна, ну так что? Поедете со мной? – Мария Антоновна остановилась, развернулась корпусом в сторону, противоположную их движению и застыла перед приятельницей. – Поедете? – настойчиво переспросила она еще раз, промачивая лицо салфеткой.

– А… мне нужно подумать. Можете поподробнее рассказать, – вопрос застал Надежду Семеновну врасплох, она как раз была сосредоточена на воспоминаниях о муже и упустила суть беседы. – Кстати, тоже хотела предложить: давайте вечером пойдем вместе в кино на «Онегина», вы не смотрели? Хотя почему вечером, можно и сейчас. Жара-то усиливается, у обеих сердце выпрыгивает, давление у вас подскочило, тут даже мороженое не поможет, а кинотеатры в торговых центрах, везде кондиционеры есть. Вот где нужно в жару с палками гулять, – почти скороговоркой выпалила она с видом человека, проявляющего заботу об их здоровье, тем самым переведя тему и давая себе возможность поразмыслить над тем, что же ей предлагали.

– На «Онегина» – а что? Прекрасная идея. Я сто лет в кино не была, говорят, правда, от Пушкина там ничего не осталось, но кондиционер точно есть, да и кофе неплохой можно найти. Едем! – Она по-деловому развернулась, подхватила Надю под руку и потянула в сторону выхода из парка так, словно ждала команду.

Женщины вышли из центрального входа и пошли в сторону трамвайной остановки. Был жаркий будний день, на улицах безлюдно. Все прятались по офисам, квартирам, уютным кофейням и ресторанам.

Вековые липы не справлялись с наступившей жарой, и даже под ними было невозможно укрыться от всепроникающего солнца, нагревшего за неделю жары дома и тротуары.

Остановка трамвая была современная, из стекла и хромированного металла, оборудованная подсветкой, розетками для зарядки мобильных телефонов и схемой маршрутов, а вот место, где она располагалась, было старинное, сколько Надя себя помнила, тут всегда была эта остановка и трамвайный круг. Трамваи тоже теперь совсем другие, похожие на морские лайнеры, большие, стеклянные, просторные, с кондиционером и тихим ходом, словно плывут через весь город, так что поездка им предстояла вполне комфортная.

Выйдя из парка, Мария сбавила темп, шла медленно, тяжело опираясь на руку приятельницы.

– Так что там с нашей поездкой? – уточнила Надежда Семеновна, давая понять, что все помнит и просто раздумывала.

– Так вот, я и говорю, можно поехать в сентябре, а лучше в конце сентября, там бархатный сезон наступает: море еще теплое, народу на улицах не так много, хотя в санатории как раз много, всех пенсионеров именно в этот период туда и направляют. – Мария Антоновна обрадованно подхватила интересующую ее тему.

– Море? Теплое? – удивленно переспросила Надежда, сознательно пытаясь узнать детали того, что пропустила. – Вы уверены?

Мария Антоновна села на своего конька рассказчика и принялась заново выдавать все подробности. Она говорила про путевки, которые дают всем пенсионерам в Москве, как их получить, что из разных районов все равно в одни и те же санатории отправляют, как было бы хорошо им вместе поехать, рассказывала, как уже несколько раз съездила.

– Ага, поняла. Вы предлагаете в конце сентября в Геленджик в санаторий «Сосновый берег». Да? И вам там понравилось. Ну вот, я и говорю, что мне нужно подумать. – Надежда, вполне уставшая от такого количества подробностей, попыталась подвести итог пламенной речи приятельницы.

– Да, что уж тут думать! Нужно срочно оформляться, а то билетов на поезд не будет на эти даты. Они, кстати, проезд в купе, представляете, оплачивают! – торжественно произнесла Мария Антоновна, словно это ее личная заслуга.

Тем временем женщины почти подошли к трамвайной остановке. Мимо них проезжал трамвай, следовавший в другую сторону. Он буквально только что закрыл двери и тронулся в путь вдоль леса. Внутри вагона, лицом к Надежде Семеновне, стоял тот самый седовласый мужчина из электрички. Вначале показалось, что обозналась. Когда трамвай был еще на остановке, а они шли по липовой аллее, Надежда увидела стоящего в ожидании высокого пожилого мужчину. Издалека он показался смутно знакомым, хотя что уж там с ее зрением можно разглядеть вдалеке-то? С таким же успехом и фонарный столб можно принять за кого угодно, особенно с ее фантазией и воображением.

Мелькнула мысль, что это может быть «ОН». Господи, она даже не знает его имени. А ведь ездила, хотела найти и встретить, мысленно разговаривает с ним весь месяц после мимолетной и, казалось бы, единственной встречи. Она уже и не надеялась, что в таком большом городе…

– Надя, Надежда Семеновна, там наш трамвай, бежим скорее, следующий только через двадцать минут! Да что с вами! – тянула ее за рукав семенящая рядом Мария Антоновна.

Та стояла, застыв посреди жаркого, пыльного города, до одури пахнущего медом цветущих лип, выхлопными газами и терпкими телами уставших от июля жителей, и провожала взглядом уходивший вдаль трамвай. В голове была только одна мысль: а вдруг не