Книга Железнодорожница - Вера Лондоковская

называю — мама, — хохотнул он. Ну прямо обаяшка! — А ты не грусти, выше нос! Как-нибудь забегу к вам на Енисейскую, надо же старика проведать.

И они, стремительно развернувшись, убежали.

А я стояла, стиснув зубы. Впечатление было такое, как будто хлыстом стеганули по физиономии. Родную мать в могилу загнал, а тещу мамой называет? И кого он, падла, стариком назвал — нашего доброго, порядочного деда, который воевал для того, чтобы мы не знали войны?

Глава 14

Вечером я зашла в комнату деда. Люстру он не включал, на столе стояла зажженная настольная лампа с зеленым абажуром. Как всегда, на газетке — початая бутылка «Пшеничной» и две ириски.

Я присела на аккуратно застеленную кровать. Больше сесть было некуда. Единственный стул, с деревянной спинкой и матерчатым сидением, занимал хозяин комнаты.

— Сегодня два года, как я не подлежу призыву, — как-то грустно сказал дед.

— В смысле? — не поняла я.

— Когда мне шестьдесят исполнилось, я стал негоден к службе в армии — по возрасту, — объяснил он, — а сегодня мне шестьдесят два стукнуло. Стало быть, уже два года как негоден.

— Боже мой! А я и забыла, что у тебя сегодня день рождения! — хлопнула я себя по лбу. — Прости меня, пожалуйста, замоталась! Поздравляю тебя, желаю счастья, здоровья, успехов во всем! И не грусти, что в армию больше не возьмут. Ты свое отслужил, хватит. Теперь пусть другие послужат. Кстати, подарок за мной!

— Да ладно, — отмахнулся дед, — какой подарок?

Похоже, в этой семье не принято отмечать праздники и дарить друг другу подарки.

— А я сегодня ездила в наше Управление.

И я рассказала все по порядку. Про то, что завтра мне выходить на новое место работы. И про то, что мне дали направление на учебу в ВУЗе. Дед кивал, слушая.

— Ты на новое место придешь, старайся поменьше говорить да побольше слушать, — посоветовал он, — и вообще для начала осмотрись. Пойми, что да как там у них устроено, как лучше себя вести, чтобы к ним влиться. Если станция большая, то скорее всего, в смене не один кассир работает, а несколько.

— Конечно, сначала осмотрюсь, изучу их порядки, — согласилась я.

— А что это тебя на учебу потянуло? Проблем мало? — он усмехнулся и наполнил свою рюмку.

Четно говоря, не ожидала такой реакции.

— Так ведь тянусь повыше, — ответила я, — хочу со временем в Управление перебраться.

А что, железная дорога — монополист, во все времена деньги зарабатывает. Насколько я знаю, даже в девяностые у них люди зарплаты получали, перевозки всегда актуальны.

— В Управление? — скептически отозвался дед. — Неужели начальником захотела стать? А знаешь, сколько у начальников ответственности, сколько нервов? Нет, чистые погоны — чистая совесть.

— Да не обязательно начальником, можно просто в отдел какой-нибудь инженером устроиться и сидеть себе спокойно. Чертить да считать — милое дело!

— Не знаю, — дед с сомнением покачал головой, — в отделе ты будешь с восьми до пяти каждый день штаны просиживать. А в кассе, что ни говори, работа сменная и график удобный. Вон Витька с третьего подъезда работал себе таксистом да работал, все хорошо было. Так нет же, направили его в техникум учиться. А как диплом получил — перевели в контору ихнюю. И не понравилось ему! Таксистом он посменно работал и деньги хорошие зашибал. А в конторе один оклад! Собирается назад в таксисты проситься.

— Умеешь же ты разочаровывать, — растерянно пробормотала я.

— А высшее образование, — продолжал кипятиться дед, — думаешь, так просто его получить? Вон Оксанка с пятого этажа, посмотри! Так и мается с высоким давлением. А она-то сразу после школы учиться пошла, со свежими знаниями. Все тянулась за этим высшим образованием, а там так тяжело! Гипертонию себе заработала на всю жизнь.

— А кем она сейчас работает?

— Архитектором в горисполкоме.

— Так это же круто! — восхитилась я. — У нее и зарплата, небось, большая.

— Говорит, триста рублей. Так ты почти столько же в кассе получаешь.

Я решила перевести разговор.

— Слушай, а мы правда сможем у тети Риты в Москве остановиться? Если мы приедем, она нас примет? Просто я выписала льготные билеты на начало июля.

Дед встрепенулся и так резко повернулся на стуле, что деревянные ножки заскрежетали по оргалиту.

— Конечно, примет! Они же сейчас вдвоем с дочкой в трехкомнатной остались, Ленька к теще переехал! Да она постоянно пишет, чтобы приезжали. Говорит, дочка на время к подружке уйдет жить, чтобы нам удобнее было.

— Да ты что? Так, значит, надо ехать! Я тогда поеду на днях, билеты выкуплю.

— А я письмо напишу, чтобы ждали.

— Слушай, а я правильно понимаю — ты внучку назвал в честь сестры, а она внука — в честь тебя?

Дед кивнул, нашаривая в ящике стола бумагу и конверт для письма.

А я счастливо выдохнула. Главное, удалось выяснить, что в Москве нам есть где остановиться. И я теперь буду жить ожиданием великолепной поездки.

Наутро я проснулась под звуки Гимна по радио и стала собираться на работу. Мандраж, конечно, волнение меня охватывало. Еще бы, новое место работы! И абсолютно ничего не известно. Какие там люди встретятся, что за коллектив, что за условия.

Вадим, побритый и благоухающий одеколоном, уже надевал в зале брюки и рубашку.

— Ты не помнишь, где мои запонки? — вдруг спросил он.

— Не помню.

Ты смотри, уже и запонки ему подавай. Артист балетный! Чего доброго, начнет рубашки менять каждый день. А стирка здесь очень нелегкая. Машинка стиральная стоит в коридоре, но толку от нее! Только место занимает. Круглая бандура, не имеющая функции отжима. На руках я стирать пробовала, но каждый раз сдирала в кровь свои нежные пальцы.

— Куда ты каждый день ездишь? — поинтересовалась я. — Что там за подготовка?

— Сейчас прохожу курсы по безопасности в море, — ответил Вадим.

— И сколько времени все это займет? Ты поедешь с нами в Москву?

— Когда?

— Ну, я планирую поездку с начала июля до начала августа.

— Не знаю, — нахмурился он, — нет, наверно.

Заспанная Ритка вышла из своей комнаты.

— Папа, поедем с нами, — принялась она канючить.

—