Книга Новые записки следователя - Лев Романович Шейнин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все встали и со звоном чокнулись бокалами, полными золотистого, искрящегося вина.
* * *
В дремучих лесах Белоруссии продолжали Петр и Галя Мишкины свою партизанскую деятельность. Вместе работали в отряде, вместе ходили в разведку, вместе не раз принимали участие в боевых делах партизан. Так прошло полтора года.
Отряд, в котором состояли Галя и Петр, оперировал в районе Гомеля. Топкие, почти непроходимые леса служили великолепным убежищем для партизан. В каждой деревушке, в каждом селе, в каждом местечке отряд имел надежных людей, с которыми поддерживал постоянную связь. Командир отряда Глухов, уже немолодой молчаливый человек с отечным лицом почечного больного, полюбил Петра и Галю, как родных детей. Его единственный сын Сергей, однолеток Петра, был на фронте, и Глухов давно не имел о нем никаких известий. По вечерам, играя с Петром в шашки или совещаясь с ним о деталях очередной операции, ловя сосредоточенный взгляд Петра, слыша его голос, его заразительный смех и видя, как он, задумываясь, смешно, совсем по-детски морщит лоб, Глухов ловил себя на мысли, что Петр чем-то напоминает ему Сергея. Петр, в свою очередь, чувствовал и ценил привязанность Глухова. Он понимал, что командир беспокоятся и тоскует о сыне, о котором о» Мишкину не раз рассказывал.
Осень 1943 года активизировала деятельность партизан. Долгие ночи и грязь на дорогах облегчали налеты на немецкие обозы и диверсии на железнодорожных путях. Петр, отлично усвоивший подрывное дело, считался в отряде специалистом по организации железнодорожных катастроф. Не один немецкий эшелон с грузами пустил он за это время под откос.
Отличная связь с местным населением обеспечивала партизанам хорошую информацию о железнодорожных перевозках немецких военных грузов. Поэтому взрывалось именно то, что было нужно, и тогда, когда было нужно. Немецкая полевая жандармерия и отряды гестапо сбились с ног, пытаясь выяснить, откуда у партизан такая точная информация, но так и не добились толку.
В последние дни партизаны получили сведения, «что немцы «подготовляют следование эшелона с особо секретным грузом, имеющим исключительную ценность. Это можно было заключить из того, что немцы резко усилили охрану железнодорожных мостов и полотна на участке Минск-Гомель. Сотрудники гестапо начали непрерывно дежурить на железнодорожных станциях. Были тщательно проверены все семафоры, стрелки, шпалы. День следования маршрута, для которого приводились все эти мероприятия, сохранялся в строгой тайне.
Глухов мобилизовал все возможности, чтобы выяснить. в чем дело. Ежедневно десятки партизан и партизанок уходили в разведку, встречались с железнодорожниками и возвращались с одним и тем же результатом: идет невиданная – подготовка участка пути, но когда именно и с каким грузом проследует таинственный эшелон – никому не известно.
Учитывая усиленную охрану, выставленную немцами в эти дни на участке Минск – Гомель, нечего было и думать о минировании полотна, тем более, что дважды в сутки специально прибывшие немецкие специалисты проверяли все секторы участка; кроме того, немцы ввели непрерывные подвижные патрули на автодрезинах. Глухов ломал себе голову, стремясь найти выход. И как всегда в случаях, требующих особой находчивости, он обратился к Петру. Они просидели вдвоем несколько часов, обсудили все варианты и взвесили все возможности. Наконец Петр сказал:
– Вот что, Иван Семенович! Сколько бы мы здесь ни думали, толку не будет. Тут дело такое: надо на риск идти. Пошлите меня.
– Куда? – спросил Глухов.
– Не знаю. Надо идти и решать на месте. Лучше всего, по-моему, к разъезду Скворцова. Там глушь, лес рядом, можно пару дней укрываться. И за это время, может быть, удастся разгадать загадку.
Глухов задумался. Петр был, в сущности, прав. Правда, жаль было рисковать одним из лучших людей, но иного выхода не было.
– Сам пойдешь? – спросил он, тем самым давая согласие на предложение Петра.
– Сам, – ответил тот. – Тут лишний человек только обучи. Да и пробраться вдвоем будет труднее.
Решили, что в тот же вечер Петр направится один в Скворцово. В течение оставшихся ему немногих часов он запаковал взрывчатку в портативную оболочку, отобрал себе в путь несколько «мадьярок» – маленьких трофейных мин – и продукты на несколько дней. Галя, Привыкшая к тому, что Петр всегда брат ее с собой, удивилась, узнав, что на этот раз он решил пойти одни.
Петр объяснил ей причины, по которым он решил обойтись без нее. Она признала, что он прав, хотя в глубине души ей очень не хотелось отпускать его одного.
Поздней ночью Петр добрался до Скворцова – глухого разъезда, отдаленного от населенных пунктов. Сырая осенняя ночь словно потопила в черном лаке маленький домик путевого сторожа. Тусклый фонарь, раскачиваемый резкими порывами ветра, был не в силах пробить ночной мрак и лишь на мгновение вырывал из него то поблескивавший кусок рельс, то мокрые шпалы, то горку гравия, предназначенного для; ремонта пути. Петр прислушался:, где-то вдалеке тревожно ревела сирена автодрезины. Рев этот все нарастал. Вскоре стал слышен стук приближавшейся дрезины и показались ее фары, зеленоватые огни которые горели в темноте, как глаза какого-то хищного животного. Петр прыгнул в глубокую канаву, вырытую вдоль железнодорожной насыпи, и растянулся на дне, погрузившись почти целиком в холодную воду. Дрезина подошла к разъ езду и остановилась почти у того самого места, где лежал Петр. Судя по тому, что мотор не заглушили, дрезина остановилась не надолго. В дрезине ехал немецкий патруль. Петр отчетливо расслышал немецкие слова, а затем протяжно заревела сирена – это вызывали сторожа. Он вскоре вышел, и один из немцев заговорил с ним на ломаной русском языке.
– Ну, что есть нового? – спросил немец.
– Да какие ж новости, господин офицер? – ответил сторож. – Всего час прошел, как вы тут были, много ли за час могло приключиться? Вот дождь прошел…
– Какие-нибудь люди не проходили?
– Откуда им взяться, людям-то? Сами видите, какая тут глушь. Здесь не то что людей – волка не увидишь: такое уж завидное место, прости ты, господи…
– Ну, ты, сторож, смотри, это есть очень важный приказ. Будешь смотреть, будешь не спать – будешь потом иметь награда.
– Покорно благодарим, господин офицер.
– Через час опять приедем. Смотри не зевай.
Дрезина зарычала и умчалась. Потом зашуршал гравий под ногами сторожа, уходившего к себе домой, и опять наступила ночная тишина, только подчеркиваемая завыванием ветра и скрипом раскачиваемого ветром фонаря.
Петр вылез из канавы, отряхиваясь, как мокрый пудель. Вода забралась в сапоги, под ватник, в рукава? – всюду. Надо было торопиться закладывать мину, так как немцы могли скоро вернуться. Петр отошел разъезда шагов на сто, вынул маленький лом и начал выворачивать шпалу. Вырыв под ней ямку для мины, он стал осторожно ее утрамбовывать. Едва он закончил работу, как снова донесся рев дрезины, возвращавшейся обратно. Петр снова нырнул в канаву. Дрезина опять остановилась у разъезда па мгновение, потом поехала дальше и скрылась в темноте. Можно было предполагать, что через час она снова вернется и так всю ночь будет объезжать участок. Это осложняло задачу, так как Петру нужно было взорвать таинственный поезд, а вовсе не дрезину. Следовательно, пока нельзя было прилаживать к мине запал. Сделать это можно было, лишь убедившись в том, что идет наконец поезд, а не дрезина. А тогда возникала другая трудность: отличить поезд от дрезины Петр мог только по шуму в момент его приближения. Но в этом случае в его распоряжении оставались считанные секунды, в течение которых нужно было успеть приладить запал и самому отбежать на достаточное расстояние. И наконец не было уверенности в том, что этот проклятый поезд пройдет ночью, а не днем, когда проделать все это будет уже немыслимо. А так как, судя по всему, немцы придавали этому поезду совершенно особое значение, то вряд ли они стали бы пропускать его ночью.
Пока Петр размышлял обо всем этом, время шло. Патрульная дрезина еще раз проехала мимо разъезда, а поезда все не было. Прилаживать запал было бессмысленно.
